Мемуары бабы Яги (СИ) - Серафима
— Доброе утро, дорогой. Завтрак в постель? Это восхитительно!
Вадим наблюдая за этой картиной сначала онемел, но тут же расхохотался и бросился к Татьяне, заключив её в объятия, осыпая поцелуями.
— Доброе утро, радость моя! — прошептал он, целуя её в носик. — Как спалось, соня?
— Как в раю! — ответила она, заглядывая в его сияющие глаза.
Нет, всё-таки нынешний Вадим — это не её начальник, и всё то, что случилось этой ночью правильно. И те слова, что он сказал вчера на палубе — правда. Он её любит, она это не просто знает, она чувствует.
Ароматный кофе подарил долгожданную бодрость, нежные объятия Вадима придали ещё большую уверенность, и всё сразу стало на свои места.
— Чем займёмся? — шёпотом спросил он.
— Понятия не имею! — лениво ответила она, нежась в его объятиях.
— Хочешь, пойдём на палубу — полюбуемся прекрасными видами, полежим в шезлонгах, закажем мохито? А хочешь, останемся здесь и проведём целый день вместе, в одной постели. — он нежно поцеловал её плечо.
От этого поцелуя, Таню словно молнией пронзило — она повернулась к нему пытаясь что-то ответить, но тут же обо всём забыла, захваченная в плен поцелуем.
Вечером Вадим пригласил её на свидание. Их первое официальное свидание, он именно так и сказал.
Таня ещё никогда так не нервничала, готовясь к встрече. Даже на защите проекта — она была спокойнее и собраннее, чем сейчас. Щёки пылали, руки тряслись так, что она дважды промахнулась, пытаясь нанести макияж. Наконец, справившись с волнением, ей удалось соорудить высокую причёску — шпильки крайне полезная штука, и как мило, что они оказались в её косметичке. И даже нанесла макияж, правда, он получился совсем не таким, каким она его задумывала, но тоже ничего.
Открыв дверцу шкафа, Таня достала платье. Платье, как платье, почти ничего особенного, почти… Только она видела его всего второй раз в своей жизни. Весь её гардероб теперь сплошь состоял из вещей, которые она сама никогда бы не позволила себе купить — подарок от Василисы и Нафани. Она вдруг вспомнила, как распаковывая чемодан, сначала решила, что в её каюту его доставили по ошибке, но осмотрев алые лакированные бока новенького чемодана, обнаружив в нём свои любимые духи, и гребень, торжественно вручённый Водяным — успокоилась. Вряд ли у кого-то ещё на судне, мог оказаться гребень из слоновой кости, инкрустированный перламутром, жемчугом и кораллами.
Таня с удовольствием скользнула в прохладную нежность шёлка, платье ласково облегало её тело, струясь мягкими складками к самым лодыжкам. Тонкие бретели, казались почти прозрачными, цвет экрю делал её наряд ещё более воздушным и невесомым. Долго выбирая между высокой шпилькой и классическими лодочками, Таня остановила свой выбор на бежевых лакированных шпильках. В лодочках бесспорно удобнее, но, красота требует, и она подчинилась. Она с удовольствием покрутилась возле зеркала, и осталась собой довольна. В конце концов, её пригласил на свидание самый обворожительный, интересный и лучший во всех смыслах мужчина на земле. И она готова вскружить ему голову так же, как это удалось сделать ему.
Встреча была назначена в ресторане на верхней палубе, том самом ресторане, откуда по вечерам доносились звуки зажигательной сальсы, весёлый смех и звон хрустальных бокалов.
В назначенное время Татьяна вошла в зал и замерла от удивления. Это был самый роскошный ресторан, который она видела только на красивых открытках и разворотах элитных журналов. Свет хрустальных люстр отражался в золочёной лепнине мраморных колонн, отбрасывая яркие блики на сервированные круглые столы, расставленные друг от друга на почтительном расстоянии. Практически все столы были заняты — мужчины во фраках, дамы в вечерних платьях, слышались неспешные разговоры и лёгкий перезвон бокалов, ненавязчиво звучала музыка.
Рядом с Татьяной бесшумно появился официант, вежливо улыбнулся и спросил на чьё имя зарезервирован столик. Таня слегка смутилась, но назвала свою фамилию. Официант многозначительно улыбнулся и на хорошем русском уточнил: «Ларина Татьяна? Как у Пушкина?»
— Почти… — вежливо улыбнулась она, вспомнив рассказы Кузьмы о великом русском поэте.
Официант проводил её к единственному пустующему столику, услужливо пододвинув стул.
Таня осмотрелась — Вадима не было видно.
… — Опаздывает? Но этого просто не может быть! Он пунктуален. А что, если он уснул, или… — мысли понеслись галопом. Таня была готова зажмуриться, лишь бы не слышать собственных тревожащих душу мыслей. Ей вдруг стало крайне неловко сидеть одной за столиком, привлекая внимание, ловя на себе удивлённые взгляды… Если бы можно было просто встать и уйти, но…
За её спиной возникло лёгкое движение, Таня повернулась вполоборота и увидела огромную корзину ослепительно белых роз, и элегантного мужчину в белом фраке.
— Моя королева… — прошептал Вадим, не в силах отвести от неё взгляд.
Таня благосклонно склонила голову и улыбнулась, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на бешено скачущее сердце, которое стремилось выпрыгнуть из груди каждый раз при его появлении.
Вадим поцеловал Тане руку, и обойдя стол, сел напротив неё, в его глазах читался восторг, смешанный с…
Таня насторожилась, стараясь прочитать эмоцию. Это был восторг, смешанный с неуверенностью. Странное сочетание для столь сильного и уверенного в себе мужчины, но глаза не врут — это она уяснила.
Официант материализовался возле их столика, разливая искрящееся шампанское по бокалам.
— Знаешь, я обыскал все палубы, обежал все цветочные лавки, но не нашёл здесь ромашек, даже близко ничего на них похожего. А эти розы, — он кивком головы указал на корзину с пышными цветами, — они напомнили мне тебя…
Вадим замолчал, внимательно разглядывая её лицо.
— Они прекрасны… — шепнула Таня.
— Тань… — начал Вадим приглушённо. — Я не умею красиво, точнее, я долго ждал, а сейчас… — он смутился и закашлялся. — Я хотел ещё тогда, в Саграда Фамилия, но не был уверен, и сейчас не уверен, совсем…
Таня внимательно слушала Вадима — сердце колотилось, в голове шумело, кровь прилила к лицу. Что он пытается ей сказать, неужели он женат, и… А если он скажет, что всё, что между ними было — невинный флирт, ошибка…Холодный страх ледяным шаром рухнул вниз живота, вмиг сковав её тело и дыхание.
Вадим положил руки на стол, коснувшись ледяными пальцами её.
Таня поразилась холодности его рук, несмотря на жаркий вечер.
— Выходи за меня. — прохрипел он, развернув кисть и разжав ладонь, на которой лежало золотое колечко с бриллиантом в виде сердца.
Таня смотрела на кольцо и не могла поверить своим глазам.
— Я знаю, надо было встать на колено и коробочку было надо, чтобы красиво, но я не умею, и некогда было, вот я и… — разнервничавшись торопился оправдаться он.
Таня перевела взгляд с рук Вадима на его лицо, заглянула в глаза, а там… Там плескалось такое количество эмоций, что можно было в них захлебнуться — и любовь, и страх, и надежда…
Она улыбнулась и протянула ему правую руку.
— Да. — выдохнула она.
Вадим замер и удивлённо посмотрел на неё.
— Повтори, я не расслышал. — почти шёпотом сказал он.
— Я согласна. — рассмеялась Татьяна. — Да!
Где-то там, высоко в ночном небе, раздалось громкое хлопанье крыльев и ликующее карканье.
* * *В окно кто-то настойчиво стучал.
— Подите прочь… — донеслось недовольное.
Стук повторился, став более настойчивым.
— Никого нет дома.
— Открывай! –ворчали за окном.
— День неприёмный.
Звук чуть сместился и стук стал более громким.
— Вылазь, дурень мохнатый! Хватит скорбеть! Я новости принёс, р-радостные!
— Ни за что! Не хочу ничего знать, оставь меня в моей печали! Я с ней сроднился и с ней отныне неразлучен!
— Тьфу ты! –ругнулся ворон, облетел дерево, и поднявшись к самой кроне влез в крошечное оконце. — Вот ведь, страдалец пушистый.
