Враг моего сердца - Елена Сергеевна Счастная
Как минули Звяницу, до Лосича осталось рукой подать. Шла вовсю торговля у моста и за стеной недалёко от ворот. В избах, что ровными лучами улочек сходились к острогу, тоже слышались голоса. Слишком громко – после дня пути в почти в полной лесной тишине. Брашко чуть раньше уехал вперёд, оставив телегу на попечение одного из кметей – Арилы. Предупредить поспешил воеводу о том, что гости к нему едут – желанные или нет – там видно станет. Но стражники на стене, завидев всадников, ничуть не препятствовали въезду в ворота. Только окликнули Стояна, что ехал впереди всех, спросив, кто такие. Да тут же убедились, заметив следующую за ним Елицу.
Во дворе уже встречал гостей сам Осмыль: разулыбался, зашагал навстречу, да только Брашко, что рядом с ним стоял, вперёд поспел – помочь Елице спешиться, будто обязанность эту после Ледена своей считать начал. Воевода только хмыкнул, оценив расторопность отрока, окинул взглядом кметей, что спрыгивали наземь и озирались в тесноватых стенах совсем небольшого острога.
– Как же я рад тебя снова видеть, княжна, – Осмыль, ничуть никого не стесняясь, подошёл и обнял её. – Извёлся весь, как ты уехала.
– Совесть заела? – она прищурилась шутливо. – Что меня в Велеборск отпустил.
Воевода вздохнул, на миг помрачнев. Не хотела она его обидеть, да сама серчала на того какое-то время: за то, что так легко её спровадил. Хоть и понимала, что по-другому нельзя было.
– Заела, – ответил Осмыль коротко. – Да княжич мне всё ж разумным показался. По делу важному, как говорят, приехал, а не для того, чтобы буйствовать зря. Вы проходите. В гриднице для вас уж стол собрали почти, а пока в избах располагайтесь. А тебе, Елица, я покои в тереме уж распорядился подготовить.
Кмети во главе с десятником, уже зная, куда идти, направились к дружинным избам, коих здесь было не так и много – да все почти под завязку заняты. Теми, кто служил в Лосиче давно, да теми, кто недавно прибыл по приказу Чаяна – границы укрепить.
– Что, тихо у вас тут пока? Косляки не лезут?
Елица прошла за Осмылём в терем, по лестнице на второй ярус. Глянула с верхотуры на город, суетный, как забитая головастиками лужица. А после накрыли её тишина и полумрак терема, что пах деревом и хлебом.
– Да пока спокойно. Ловим иногда лазутчиков. Вот недавно одного схватили в Звянице, – воевода оглянулся. – Чего разнюхивают… Будто не знают, что под лето закрома у всех почти пустые – и мышь заблудится.
– Недавно нападали на Логост. Дочь посадская даже сбежала оттуда, – Елица вздохнула, невольно вспомнив Вышемилу.
Как она там, в Велеборске? Поправилась ли совсем? Всё ж нехорошо было оставлять её, не закончив выхаживать, хоть и позаботиться о ней есть кому – верно.
– Слыхал. Сильно их потрепало. Да и косляков порубили немеряно.
Осмыль встал перед потемневшей от времени дверью горницы – одной из лучших, что вообще можно было сыскать в Лосичанском остроге. Раньше её дочь воеводы занимала, да как пошли слухи о наступлении остёрцев, так они с женой его тоже уехали в место более тихое, где родичи той жили, да откуда и сам он родом был.
Елица вошла в распахнутую перед ней дверь. Заслышала позади шаги спешившей уже следом Веи. Наперсница проскочила внутрь мимо уступившего ей дорогу Осмыля. Тот вошёл тоже.
– Так зачем ты приехала? – проговорил, озираясь с явной печалью в глазах. – Дурное что стряслось? Или от княжичей сбежала?
Он усмехнулся, зная уже, что это вовсе не так: уж, верно, узнал и кметей из дружины Светоярычей, и отрока приметного, которого только Леден с ней отправить мог.
– Да нет, уж не сбежала, – Елица расстегнула сустугу и повесила плащ на колышек. – А дело и впрямь важное. Ищу я кое-что. Что поможет Светоярычей из Велеборска отвадить. И забыть о них, верно.
Она осеклась, понимая, что забыть их вряд ли когда-то уж сможет. Уж какая нелёгкая их в жизни ни столкнула – особенно поэтому помнить станет.
– Радостно это слышать, – Осмыль даже в ладони хлопнул.
– К Сновиде я приехала. Да остановилась здесь. Всё ж мне теперь не надо скрывать, что я княжна.
Воевода нахмурился тут же, взгляд в пол упёр ненадолго, словно весть у него для Елицы была неприятная. Кольнуло даже страхом где-то в груди: а вдруг уехала волхва? Мало ли, куда её дела могли увести.
– Хворает Сновида уж больше двух седмиц как, – Осмыль снова поднял взгляд. – Сильно. Говорит лекарка Ванья, что сердце у неё прихватило одной ночью. А после как будто силы её покинули. Всё тает, тает потихоньку. Не ходит почти.
Елица так и села на скамью, что чудом рядом подвернулась, а то и на пол хлопнулась бы, верно – не заметила. И до того сильно в горле что-то загорелось – не вздохнуть. Словно опоздала она куда-то, не уберегла того, кому могла помочь. Может, если бы рядом с волхвой оказалась, так и обошлось бы. А если бы ухаживала за ней, то не разболелась бы она так сильно.
– Увидеть её хочу, – Елица вновь встала, чуть придя в себя. – Немедля.
Пока день ещё в разгаре, она никому не помешает, никого не потревожит на ночь глядя.
– Ты отдохнула бы хоть сама, – попытался увещевать её Осмыль, да сразу понял, что бесполезно это.
Елица велела Вее оставаться в горнице, а сама, прихватив Брашко, поспешила назад в Звяницу. Они промчались, поднимая серую пыль на дороге, до самой избы волхвы. И не замечала она теперь ни Дажьбожьего ока, что ласково грело спину, ни благоухания садов: всё застлало предчувствие большой беды, что давило в виски и заставляло сердце грохотать в горле. Елица почти по-мужски резко спешилась и едва не снесла с петель калитку – так ворвалась на двор. И не успела ещё до сеней дойти, как, встревоженная шумом, выскочила ей навстречу Веселина. Ни слова не говоря, она кинулась на шею, обняла, как сестру родную, которую не видела давно.
– Так и знала я, – забормотала. – Знала, что почувствуешь или судьба сюда тебя приведёт, а увидишься с ней до срока.
– Спасибо, что помогаешь ей.
– А кому ещё? – Веселина отстранилась, строго оглядываясь Елицу. – К ней, кроме меня, никто и не ходит почти. Только лекарка иногда. Всё потому что с тобой жила много лет, укрывала, кто ты такая. А про тебя сейчас чего
