Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская
— …Лишь вместе они могли творить новое, — вместе с женщиной прошептала незнакомка. — И дали тогда дети Старших имя тому драгоценному, что связывало их, как мужчин и женщин друг с другом; тому, что давало силы их крыльям невидимым. И имя это было — Любовь.
«…Любовь», — про себя повторила Дженна.
— Любовь, — вслух произнесла незнакомка до боли знакомым голосом. — Маленькая Василиса, ты так хотела понять, что такое любовь… И ты поймёшь. Ты узришь её во многих обличьях. Многих ты будешь любить. Любви в твоей жизни будет с избытком. Но и горя — не меньше, — она усмехнулась. — И демон боли станет твоим лучшим другом.
Пальцы на плече Дженны дрогнули, словно пронзённые судорогой, их хватка ослабла.
— Ты… — сумела произнести чародейка.
Словно услышав её голос, женщина за столом резко обернулась. И вопрос, который так хотела задать Дженна, застрял у неё в горле.
— Наше время на исходе, — сдавленным голосом шепнула незнакомка, отпуская девушку. — Ты должна запомнить то, что я тебе скажу… Запомни! Это важно…
Дженна кивнула. Обернуться ей не хватило сил. Как заворожённая, она смотрела на женщину за столом.
— Твои истории, — быстро проговорила незнакомка, стоя позади чародейки. — Твои сказки… — она закашлялась, тяжело вздохнула. — Когда будешь писать последнюю из них… — Голос сорвался на сип. — Одному из своих героев ты должна сохранить память. Это больно… Но кто-то должен помнить…
— Помнить что? — выдохнула Дженна.
— Помнить тебя… — было ей ответом.
Скрипка издала протяжный сладостно-горький стон. Незнакомка вдруг оттолкнула чародейку в сторону, а сама шагнула вперёд. Мягкий свет от камина заиграл золотом и серебром на её длинных спутанных волосах. Но чем дальше в свет уходила незнакомка, тем неопределённее и прозрачнее делался её силуэт.
Прежде чем она вовсе растаяла, Дженна успела разглядеть её странные одежды, блёклые и матовые, словно кожа демона. Плечи и торс незнакомки защищали неправильной формы разноразмерные пластины, плотно подогнанные друг к другу, будто крокодиловая чешуя.
За спиной у неё висели ножны. И ножны эти были пусты.
Пролог
Новые задачи
Все Свободные королевства ликовали, приветствуя наступление весны. Однако некоторым утро Равноденствия показалось особенно необыкновенным.
Фьёртана Конопатая высвободилась из-под шкур и крепких объятий, сонно потянулась и зевнула. Увидев алеющий над лесом розовый шар солнца, она нахмурилась.
— Вот же ж дивный сон мне привиделся! — заявила она чернобородому воеводе.
— И верно, странная ночь была, — согласился мужчина. — А чем именно…
— …И не припомню, — произнесли они в унисон.
Те же мысли пришли в голову Палошу и Иарне Вара, проснувшимся в постели своего дома.
— Какое славное утро сегодня, — сладко вздохнула ведьмачка, обнимая мужа.
— Видать что-то очень хорошее тебе приснилось?
— Верно. Да только не вспомнить уже…
Где-то на озере в Дахудх'аре открыли глаза учёные книжники Трох Картриф и Гвирдр Драйгр. Оба держали в руках удочки, дрожь которых и разбудила их, как будто на миг задремавших. Чтобы не упустить весьма увесистую добычу, брауни пришлось вскочить на ноги. Он вытянул на берег крупную рыбину. А вот Гвирдр свою прозевал, удивлённо уставившись на друга.
— Бу-бу, что за чудо! — воскликнул тролль. — Ты… снова ходишь?
— А что такого? — фыркнул книжник, невозмутимо засовывая улов в мешок. — Ну, отдохнул немного и хватит…
В то же время на берегу Красного моря приходил в себя и оглядывался по сторонам Григо Вага Бесстрашный. Тинутурильцы, попавшие в шторм, уцелели лишь чудом. Их корабль в щепки разбило о камни, однако вся команда осталась жива.
Мракоборец долго смотрел на поднимающийся над морем кроваво-алый шар солнца, а затем медленно перевёл взгляд на свою правую руку. Между сведёнными судорогой пальцами что-то блестело. С усилием разжав ладонь, юноша увидел, что всё это время он держал очки. И это были вовсе не его старенькие, изрядно поношенные очочки из монастыря Единого. Золочёную оправу украшала тончайшая резьба, а стёкла были прозрачнее слёзы.
— Ты как, дружище? — крикнул ему Койнен. — Иэх! Не добрались мы до твоего Эльхайн… как там его, а? Не пустили нас… да хоть живы остались. Однако ж приснилось мне знаешь что?..
— Labra id, non palatum rigat[10], — рассеянно ответил Григо Вага.
— А-а? — с недоумением протянул наёмник.
— Не важно, — глаза мракоборца лихорадочно вспыхнули. — У нас новая задача, Кой! Мне нужно в Кривхайн… А там — вдоль Дундурмы по главному торговому тракту до Гиатайна. Я хочу посетить Сатмар, Ваттан, Интальнир, Двуречье, многие-многие другие города и деревни…
— А чего туда? — фыркнул Койнен. — Ты снова единорога искать со…
— …Она важнее единорога, — оборвал его Григо Вага. — Я обязан восстановить её путь, обязан написать биографию! Потому что о ней… О ней должны помнить… — Юноша задумчиво нахмурился. Ему вспомнилась первая встреча с Дженной и поверженные разбойники. — Я напишу книгу о деве-воительнице! — наконец торжественно произнёс он.
— Ты вроде как говорил, будто она принцесса, — напомнил Койнен. — Хм, но знаешь что? Лучше напиши: «королева-воительница»[11]. Звучит громче, так уж вернее запомнят!
1 Грани счастья
Проснувшись, Дженна обнаружила себя в кровати в своей жемчужной спальне королевского дворца. Дневное солнце, пробиваясь сквозь приоткрытые ставни и лёгкие занавеси, скользило по перламутровым мозаикам пола и играло шёлковыми бликами на простынях. Простыни были изрядно помяты, ложе — пусто.
Дженна затаила дыхание, припомнив увиденный сон. Весёлый праздник, её друзья, а потом то жуткое место… Что было явью, кошмаром, а что — лишь мечтами? Когда и где, измождённая тревогой или радостью, она задремала?
Если предположить, что всё случившееся произошло на самом деле, почему же на пиру не было Эфедеры Уиренса? Почему Григо Вага явился с оравой тинутурильцев, а Фьёр пришла лишь с Богатом, но без верных друзей Майтина и Норка?
Дженна нахмурилась. Свадьба? Ох, и приснится же такое! Но тут её сердце сжалось от страха. А что если озеро и водопад тоже были сном, и волк до сих пор блуждает где-то в тенях? Что если они…
Девушка принюхалась. Не слышно ли в воздухе силы учителя, запаха амбры и апельсинов, на худой конец полыни и вишнёвого вина, ну, хотя бы мёда…
Но все ароматы заглушал один: терпкий и пряный, незнакомый горько-сладкий привкус. Он властно вторгался в
