Баран и жемчуг - Ната Лакомка
Это замечание показалось обидным Рубертунам, они возмущённо зароптали, но старший Дофо цыкнул на них и снова заговорил со мной:
– Через судью, леди, мы будем решать вопрос о Фиалковой низине. Мы уже подали прошение, где указали, что вы неспособны осваивать земли в полном объеме, и где просим, чтобы вы отказались от части ленда в пользу нашего города.
– Об этом уже был суд! – вскипела я. – И городской совет поддержал меня!
– Нет, миледи, не совсем так, – возразил Дофо. – Вас поддержали лишь при условии, что вы начнёте осваивать земли и что выберете себе мужа, потому что вести дела с женщиной не станет ни один уважающий себя торговец. Но вы не сделали ни того, ни другого, поэтому…
– Не сделала, потому что ваши теперешние друзья Рубертуны подпилили мост, который был уже достроен! – возмутилась я. – Не говоря уже о том, что они устроили потраву на моих лугах и режут овец под покровом ночи! А то, что я расторгла помолвку с вашим сыном, господин Даниэль, не значит, что я не собираюсь замуж!
– За кого же? – подхватил Дофо. – За своего опекуна, который, как мы подозреваем, вовсе вам не опекун?
– А вот это совсем не ваше дело, – ответила я, досадуя на сэра Барана.
Он мог всего-то согласиться! И сейчас я с чистой совестью бы сказала: да, выйду за сэра Мюфла! Вы против? Ну так возразите ему.
Но из-за твердолобости некоторых я не могла такого сказать, как не могла и назвать кандидатуру будущего мужа. Не соглашаться же, в самом деле, на сопляков-Рубертунов.
– Вы ошибаетесь, леди, – Дофо и не думал отступать. – Это, как раз, моё дело!
– Каким образом, господин Даниэль? – поинтересовалась я, лихорадочно соображая, как вести переговоры дальше и что делать, если эти люди, действительно, пойдут на приступ.
– Ваш так называемый опекун, – господин Даниэль повысил голос, чтобы все слышали, – обесчестил мою дочь, и теперь обязан жениться на ней!
– Что?! – не удержалась я, но сразу взяла себя в руки, продолжая говорить холодно и строго. – Что вы такое говорите? Не верю ни одному слову.
– Вам и не надо верить, – огрызнулся Дофо и выдернул откуда-то из толпы Анабель. – Вот, моя дочь призналась в своём позоре! Так, Анабель? Сэр Мюфла обесчестил тебя?
Я закусила губу, с содроганием ожидая, что скажет Анабель. Она обычно выглядела очень уверенно, поглядывая на всех сверху вниз, но сейчас вроде бы была смущена – очень на неё не похоже. И в самом деле – скромная девица. Она не поднимала глаз, ничего не сказала, но кивнула, подтверждая слова отца.
Мне показалось, будто мне вогнали арбалетный болт в сердце, выстрелив в упор. Дыхание перехватило, и в груди стало невыносимо больно. Наверное, так больно мне не было с тех пор, как я узнала о смерти отца.
– Когда это произошло? – только и спросила я.
– Позапрошлой ночью, – важно сказал господин Дофо. – Ваш опекун был принят нами с почётом и искренним гостеприимством, провёл ночь под нашей крышей и посмел покуситься на самое драгоценное!..
– Ночью? – переспросила я, начиная кое-что понимать, и, наконец-то, смогла дышать. – Позапрошлой ночью?
– Да, леди, – подтвердил Дофо.
– Тогда это – точно ложь, – уверенно сказала я. – Ведь позапрошлую ночь сэр Мюфла провёл… – я осеклась, потому что поняла, что мне придётся сказать «провёл в моей спальне».
Или сказать? Чтобы уже у сэра Барана не было шансов отвертеться от брака со мной? Но что если и это для него не будет причиной?
– …он был в моём замке, – нашлась я с ответом. – И спас меня от убийцы. Когда король узнает, кто подослал убийцу, заказчику придётся плохо!
Я металась взглядом по лицам Рубертунов и Дофо, но никто из них не упал в обморок, не заплакал, не начал каяться… Да даже бровью не повёл. По-моему, они мне не поверили. Или очень хорошо умели притворяться.
– Хм… – вступил в разговор Румьер Рубертун. – Вы о том несчастном, которого вчера доставили к судье? Это не убийца, а ювелир. Я сам покупал у него украшения. Достойный и честный человек.
– Этот достойный и честный человек пытался застрелить меня во сне, – ответила я. – И только благодаря тому, что сэр Мюфла устроил засаду, я была спасена. А судье был также отправлен арбалет, из которого был убит мой отец, к вашему сведению.
– Кто вам это сказал? – так и вскинулся Рубертун.
– Сэр Мюфла был рядом с моим отцом в момент его гибели.
– Почему-то не сомневался, что он был рядом! – заорал Рубертун. – Граф Сегюр был золотым человеком! А теперь под одной крышей с его дочерью живёт убийца, насильник и соблазнитель! Почему вы защищаете его, леди? – обратился он ко мне. – Или он уже соблазнил и вас? До нас дошли слухи, будто некоторые… э-э… предметы одежды наутро находили в комнате у вашего опекуна.
– О чём это вы? – возмутилась я.
– Была найдена ваша шаль! – крикнул он. – Видят небеса, я не хотел говорить об этом, но вы меня вынудили леди!
Шаль… Однажды я оставила в комнате Мориса свою шаль… После того, как…
– Что, краснеете?! – с восторгом завопил Рубертун. – Вот и доказательство! Так что лучше бы вам во всём признаться, отдать вашего разбойника правосудию, а самой покаяться и жить спокойной жизнью, как и положено благородной… хм… даме, – он явно хотел сказать «девице», но в последний момент передумал.
– Вы на что намекаете, господин Румьер? – холодно спросила я, хотя держать себя в руках становилось всё труднее. – Вы обвиняете меня, дочь вашего друга, или человека короля?
– Вас, леди, ни в чём не обвиняю, – ничуть не смутился он. – Вы – заблудшая овечка, которую надо спасти. А вот ваш вроде как опекун и вроде как человек короля пусть ответит за свои преступления! И не надо нам врать про наёмных убийц! Ювелира убили подло, в спину! Наверняка, ваш рыцарь ещё
