В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко
– А как же я? Вы меня спросили? – повторяясь, раз за разом возмущалась Софэ.
– Вот мы и спрашиваем, согласна ли ты принять свою же память с дополнениями и изменениями последних лет в голову. По сути, это как из тебя вынули бы мозг, а после двух лет его обучения вставили заново. Более того, Архимед у вас один на двоих.
Этот аргумент был наиболее весомый из сказанного выше. Звериный инстинкт соперничества за лучшего самца проснулся в Софэлле, подсознание, встретив свою идеальную копию, словно под гипнозом, перехватило ее поведение, эмоций, желания и образ Архимеда, как идеала (тем более, до него не знала любви). Взметнув головой, запа՚х простыни на груди образовал глубокое декольте, уперев руки в талию, оголив бедро.
– Это мое тело! И нечего подсаживать чужой разум ко мне. Зачем мужику ум без тела, лучше тело без ума.
– Подумаешь, тело! Я могу и круче, – выкрикнула в ответ соперница, преображаясь в варварку в узких шкурах на тонких веревочках, но груди вышли не соизмеримо большими по отношению к телу. Как я тебе, милый?
– Ха, да ты и впрямь пустая, – тыкнула пальцем в голограмму афалия.
– Это я здесь пустая? – взъерошилась София. – На корабле я ого-го, какая твердая, тьфу, настоящая. Почище тебя буду, правда, Архимед!?
– Если бы ты была не пустой, то он бы не кинулся на меня. Я лучше тебя, правда, Архимед!?
Обе девчонки пристально уставились на него. От их взглядов у Архи пересохло в горле.
– Я думал, настанет день, и все приобретут, чего хотели. Как в сказке «Волшебник изумрудного города». Тёма человечность, Софья свободу, София тело, как оказалось, Софэ стремилась возвратить память, а вышло все наоборот. Ради чего я все крушил, восстанавливал, летал к звездам, чтобы найти свою единственную. Оказалось, всё призрачная мечта, и девчонки у меня призрачные, одна голограмма, другая безмозглая… Что с вами говорить, одна Эврика меня понимала и любила, лучше бы я морду набил Ярику, думаю, он все равно остался бы другом. Э-э, передо мной глупые дуры с инстинктом размножения, и… – он махнул рукой и ушел прочь.
– Да, заварили вы кашу, просто не расхлебаешь, – задумчиво произнес Тёма. – Я постоянно сталкиваюсь с проблемой клонов. Это когда возвращаюсь на базу, приходится сливаться, и кто должен быть главным, я или на базе?
– Это не то, ты соединяешься равнозначно, как люди передают информацию, разговаривают, делятся впечатлениями. Словно тебе принесли листы, и ты подшил их в общую папку. Ты остаешься и там, и здесь. А я как? Я соединяюсь навсегда, я исчезну как личность, моя память станет Софэллой, она будет распоряжаться ей.
– Но какая тебе разница, где тебе быть, в голове или гибуке, который сейчас делишь с Софьей, а перед этим ты находилась в кристалле корабельного мозга, а до этого вообще в зиппапке архива. Правильно выразилась, ты – вырванные листы истории, и тебя необходимо вклеить обратно в книгу.
– Э-э, поосторожнее. Вы сейчас решаете против моей воли, поселиться этой твари в моей голове или нет, – Софэ снова повысила голос.
– Я сама не хочу, можешь не ерепениться, афалия, – с издевкой бросила реплику в ее сторону виртуалка. – Что значит твое женское тело? Это просто оболочка. Сковородка для жарки яиц. Знание и возможность мыслить по-своему – вот это индивидуальность. Тело я сама себе выращу здесь.
– Пошленько, но в точку, надо взять на заметку, – улыбнулся Тёма. – Софэ, тебя не мучают боли в мозгу, когда пытаешься безрезультатно вспомнить прошлое? Молчишь? Это настоящие пытки для человека, я знаю, у меня все мутанты сходили с ума через год. Что тело без мозгов, памяти…
– Тело – это индивидуальность, свобода действий, ты можешь сама идти, куда хочешь? Знаешь, как приятно чувствовать нежность чужих рук, тела. Когда теплая земля под ногами и шуршание сухих водорослей, острые покалывания в пальцы, когда снимаешь с морского ежа вкусный желейный гриб и…
Вдруг она остановила речь и расплакалась, схватила себя за голову от боли, возникшей из-за незнания, что произошло дальше.
В голове Софии так же помутилось, нахлынули воспоминания до боли одинаковые, но в разных средах обитания – листва, босые ноги, негодный ежик… И они присели рядом.
– Ты расти себе тело двадцать лет. Расти, как мать, заботься, затем скажешь ребенку – подвинься, освободи место в голове, теперь я буду распоряжаться твоим телом, – украдкой произнес Тёма.
– Не надо!
– Прекрати!
– Мы сейчас столкнулись с проблемой, которую переживало человечество при массовом создании клонов, каждый хотел быть началом, то есть Богом.
– И чем это закончилось? – девчонки взглянули с мольбой.
– Многие разлетелись по разным материкам, но проблема последовала за ними, желание иметь детей, которых тогда не рожали, привело снова к клонированию. Происходили стычки со смертельным исходом. Правительству пришлось закрыть лаборатории, за что оно поплатилось. Поднялось восстание. Наступление старости пугает каждого – снова нужен клон. Немногие поступили по-другому, демократично, объединились памятью, чем вызвали массу суицидов, брошенных тел. Но при этом они остановили паранойю клонирования и дежавю, обретя полноценную жизнь. Если мысли, желания, ощущения, переживания, взгляд на жизнь, а они, у вас, как у моих копий, уж поверьте, одинаковы, просто идет параллельная обработка информации на разных ядрах. Когда я соединяюсь с копией, то наработки оказываются одинаковы, направление работ программ одинакова, бывает разной только в связи с разной скоростью обработки, но по истечении времени приходим к одному итогу. Так что кто из нас копия, я и не знаю, если сказать человеческим языком, у меня очень большое тело, которое собирает информацию с большей площади земли. То же самое и у вас. Вы личности, но проблема одна – как поделить Архимеда. Софья может привести множество примеров истории о любовных треугольниках. Вы заметили, как часто Архимед говорит вслух сам с собой?
– Он тоже?
– Нет, просто каждый индивид хочет поделиться с кем-либо о самом сокровенным, ну уж более близким человеком, которым является он сам. Есть темы, которые стыдно обсуждать прилюдно, да и просто посоветоваться, а кто всегда находится рядом? Сам индивид. София сколько лет твоей памяти?
– 13.
– Софэ?
– У нас все в циклах, – задумалась. – Наверно пять или три, я не знаю, постоянный коматоз…
– А телу 20 лет, новая жизнь без прошлого, но ты имеешь право потребовать свою раннюю память. София – ты имеешь право потребовать тело, которое было помещено на сохранение, но оно так же жило своей жизнью
