Могилы из розовых лепестков - Оливия Вильденштейн

Чёрт.

Хотя Стелла могла быть права, я хотела спросить Мэтта, помнит ли он. Вздохнув, я перешла улицу по направлению к «Би». Мне просигналила машина, заставив меня подпрыгнуть. Я подняла дрожащую ладонь, чтобы поблагодарить водителя за остановку, затем спрыгнула на тротуар. На двери висела табличка «закрыто», но ресторан был освещён, и внутри сидело около дюжины посетителей. Я вошла и осмотрела комнату в поисках Касс, но её там не было, а на кухне было темно, но перед людьми стояла еда, а также пиво и другие напитки.

— Привет, Катори, — сказал мистер Гамильтон, промокая тонкие губы салфеткой. — Дерек наверху.

— О. Спасибо, — я начала идти, но повернула обратно к столу мистера Гамильтона. — Касс здесь?

— Нет.

— Тогда как у вас у всех есть еда и напитки?

— Это была идея твоего отца. После того, как Би легла спать прошлой ночью, он попросил нас прийти и побродить по гостинице, чтобы Би не чувствовала себя одинокой. Я сделал этот сэндвич дома. Что касается напитков, мы обслуживаем себя сами и оставляем деньги в большой банке за стойкой.

— Это… это действительно мило с вашей стороны.

— Это хороший город, Катори. Он заботится о тебе, — он поправил свою твидовую кепку. — Твой отец хорошо сказал это во время похорон твоей матери; Роуэн уникален. Я бы даже сказал, что он волшебный.

Я кашлянула, затем прочистила горло.

— Волшебный?

— Да. Ты знаешь, восхитительный, замечательный? — он прищурился. — Ты в порядке? Ты такая же белая, как мои трусы.

Фу…

— Я должна пойти повидаться с Би и папой.

— Можешь принести мне ещё один «Рэд Страйп»? — мистер Гамильтон помахал пятидолларовой купюрой. — Это 4,95 доллара. Не утруждай себя возвращением пятицентовика. Я заберу его, когда буду уходить.

Я улыбнулась. Мистер Гамильтон был известным ловкачом, но, по крайней мере, он был здесь и оказывал поддержку. Я схватила его пиво, откупорила его и принесла, прежде чем подняться наверх в крошечный номер, в который Би переехала после смерти мужа пару лет назад. Каждая поверхность была либо покрыта салфетками, либо фотографиями в рамках.

Я постучала в дверь костяшками пальцев и стала ждать.

Папа приветствовал меня, положив руку мне на плечи и потянув внутрь.

— Ты проделала весь этот путь пешком?

— Да. На самом деле это было приятно. Привет, Би, — сказала я, подходя к тому месту, где она сидела в кресле-качалке у окна, держа в руках чашку дымящегося чая.

Я наклонилась, чтобы поцеловать её в щёку.

Она посмотрела на меня, и лёгкая улыбка материализовалась на её губах. Однако она быстро исчезла. Она снова повернулась к окну, ссутулив плечи, осунувшись, — осунувшаяся версия женщины, которая вдыхала жизнь и радость во всё, к чему прикасалась. Я надеялась, что это временно. Я села рядом с ней и рассказала ей о том, как столкнулась со Стеллой, а затем поделилась своими воспоминаниями о ледяной рыбалке, надеясь, что разговор о её близких облегчит боль в её груди.

Через некоторое время её веки закрылись, и лицо расслабилось во сне. Я взяла кружку из её узловатых пальцев и поставила её на стол. Там было написано: «Когда ничего не идёт правильно, иди налево». Блейк постоянно говорил мне это, добавляя в конце свой собственный поворот: «…и прямо в дом на дереве».

Вздохнув, я подошла к папе, чьи водянистые глаза были прикованы к фотографии мамы и Би, стоявших перед гостиницей, обе улыбались, обняв друг друга за плечи. Я проследила мамины черты, от её блестящих, с морщинками глаз до шелковистых чёрных волос. Я вспомнила, как в детстве проводила по ним пальцами. Чего я не помнила, но мне так часто говорили, что это превратилось в воспоминание, так это того, что я расчёсывала кончики её локонов под моим носом, чтобы уснуть, как младенец.

— Я думала о поездке в Бостон, — сказала я, всё ещё глядя на маму.

Папа втянул в себя воздух.

— Я полагаю, ты не можешь взять отпуск на семестр…

— Я не вернусь учиться, папа. Я возвращаюсь, чтобы собрать вещи и забрать свою машину.

— О, — выражение его лица дрогнуло. — О! — улыбка мелькнула на его губах, а затем погасла, как неисправная лампочка. — Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

— Это то, чего я хочу.

Папа широко улыбнулся.

— Когда ты уезжаешь?

— Я проверю цены на авиабилеты позже, но надеюсь всё сделать на этой неделе.

— Это хорошая идея.

— Как долго ты планируешь тусоваться здесь с Би?

— Ещё час или два, — он поднял рукава свитера. Его левое запястье было забинтовано. Когда он увидел, что я смотрю, он снова опустил рукава. — Я порезался о разбитую бутылку вина прошлой ночью.

Я моргнула, удивлённая тем, что он лгал мне, удивлённая тем, что Каджика говорил правду. Папа уставился на свои ботинки, неловко шаркая ими по тёмно-синему ковру. Я решила оставить всё как есть.

— Ты думаешь, я могу одолжить машину? Я хотела пойти повидать Холли.

Вздох со свистом вырвался из его рта, звук облегчения.

— Ты слышала, что у неё не всё хорошо?

— Что? Нет!

— Разве не поэтому ты собираешься встретиться с ней?

— Что ты имеешь в виду, у неё не всё хорошо?

— Она позвонила на следующий день после смерти твоей мамы, чтобы сказать мне, что не сможет прийти на похороны, что она будет там, в духе, — папа вздохнул. — Ей девяносто девять. Это печально, но не неожиданно в её возрасте.

Ужасная мысль пронеслась у меня в голове. Неужели Гвенельда держала её в заложниках?

— Я должна… я пойду, проверю как она.

— Я не хотел тебя беспокоить, Кэт. Мне следовало промолчать.

— Нет! Я рада, что ты мне сказал.

— Кстати, о Холли, хочешь узнать кое-что странное? — прежде чем я успела ответить, он сказал. — Около Нового года, сразу после того, как ты уехала, твоя мать решила, что хочет исследовать своё генеалогическое древо.