(не) девственница для дракона (СИ) - Люта Мария

— Теперь это и не нужно, — Багратион снова был само спокойствие. — У меня есть план. И осуществить его поможешь ты.

— Я?

— Поклянись, что поможешь мне, — взгляд острый, пронизывающий, заставляющий трепетать и повиноваться. Вот только я уже на своей шкуре не раз испытала, что взгляд — даже самый острый — лишь взгляд, а ранит по-настоящему только сталь.

— Не поклянусь, пока не узнаю, в чем дело.

Багратион причмокнул губами и ухмыльнулся:

— Теперь я понимаю Арденса. Но плана открыть не могу, я еще сам до конца не все продумал. Могу лишь сказать, что от этого будет зависеть не только моя жизнь, а будущее всего Загорья. Я знаю твое отношение к драконам, Анна, поэтому подумай хорошо. И соглашайся.

Я стояла неподвижно, не скрывая, что это решение для меня не из легких. Трудно отказать императору, да и опасно. Но играть в его игры, в его стране, по его привалах, вслепую — это же верх безумства.

Вдруг я услышала пружинистый удар мягких лап о пол — это кот соскочил с подоконника, прошествовал к императору, потерся о его ноги и скрылся за дверью.

Знак? Нет, я не верю в знаки…

— Соглашайся, Анна, я ведь император Загорья.

… разве что совсем немножко.

— Вы ведь отец Арденса. Я согласна.

— Что ж, леди Анна, пусть так. Позаботьтесь тогда о принцах двух стран и придумайте, как меня можно быстро и окончательно убить.

— О, это несложно, — ответила скептически, небрежно махнув рукой. Голова уже шла кругом. Тут один из двух вариантов: Багратион или безумец, или гений.

— Не спешите, леди. Дальше самое интересное…

Я ошиблась: был третий вариант — безумный гений. Ведь план Его Величества был хорош, но безумный от начала и до конца.

Спустя минуту за императором Загорья закрылась дверь, а я легла на кушетку и уставилась в потолок. Отец Арденса не провел у меня и получаса, но, казалось, забрал весь остаток сил. Я позволила себе н о чем не думать целых пять минут, а потом резко встала и, больше не медля, покинула лечебницу. Отбор вот-вот начнется, а мне еще к центральной площади добираться нужно.

"Я здесь по делу!"

"У меня есть неотложная информация, которую я обязана сообщить Арденсу".

"Это действительно важно!"

Эти фразы я повторяла про себя, как мантру, когда подходила к центральной площади Дракгарда. Традиционно, кроме последних этапов, что предполагали личные встречи и непосредственное общение, Отбор для членов императорской семьи проводился открыто и на него могли прийти посмотреть все желающие. Здесь считалось, что коль жены всех сыновей императора, включая будущую императрицу, должны опекать и заниматься вопросами благосостояния простого народа, то этот простой народ вправе непосредственно влиять на выбор избранницы. Будущий же муж обязан не только смотреть на невест, но и слушать голоса толпы, чтобы понять, как относится люд к той или иной девушке.

Центральная площадь Дракгарда была огромной, однако ее оказалось недостаточно, чтобы вместить всех желающих поглазеть на Отбор, поэтому все примыкающее улицы были забиты людьми. Первым этапом традиционно был танец, и чтобы все зрители могли насладиться представлением участниц, сцена магически проектировалась высоко над зданием ратуши.

Ужасно захотелось остаться в уюте одной из узких улочек, но Арденса я здесь вряд ли встречу. Так что пришлось вновь настырно шептать, что я исключительно по делу, что это важно, что это никак не связано с нашими личными отношениями, а тем более с нашей последней встречей, наполненной злобой и болью разлуки… и любовью, и страстью, и испепеляющим желанием, и наслаждением — острым, пронзительным, на грани… В котором мы сливались и были единым целым. И это.. ох…

"Я по делу, я по делу, я по делу…"

Однако долго толкаться локтями в тесной толпе мне не пришлось. Стоило лишь ступить на кромку площади, как я увидела его: Арденс стоял немного впереди и слева от меня, так что я могла легко видеть его профиль, не боясь быть замеченной. Он смотрел на сцену, но как-то рассеянно, больше интересуясь разговором с мужчиной, что стоял по левую руку от него. Арденс собой закрывал своего собеседника, да я и не особенно интересовалась им, больше обращая внимание, как мой… бывший ректор реагирует на выступление девушек. Только когда Арденс кивнул и отослал своего собеседника, я смогла вскользь заметить его профиль и светлую слегка вьющеюся, как у Бахтиеора, шевелюру.

Девушка на сцене поклонилась — и площадь взорвалась аплодисментами, а потом громкими обсуждениями и возгласами. Казалось, все вокруг меня желали высказать свое мнение, почему эта невеста подходить или нет на роль будущей императрицы. Я же обрадовалась, что пропустила большинство выступлений: слушать комментарии оказалось не особо приятно.

Потом на помосте показался глашатай и огласил, что следующей свой танец для сына императора представит девушка, которой выпал жребий под номером одиннадцать, леди Райвен.

Ну почему я не пропустила выступление Райвен!? Кто бы сомневался, что ее танец окажеться совершенным? В нем было все: и страсть, и красота, и сила… "Уличные эксперты" неистовствовали, в этот раз все были более единогласны, считая, что именно такой и должна быть мать будущего наследника трона Загорья. Арденс же по-прежнему выглядел рассеянным… А я почувствовала какое-то торжествующее удовлетворение, даже отругала его мысленно, мол, что девушка старалась, душу вложила, а он даже толком и не смотрит.

Имя же последней невесты оказалось для меня полной неожиданностью, так как я не видела ее на балу и не заметила на газетных снимках. Ею оказалась моя одногруппница — Варвара Лаурская.

Варвара!? Во мне что-то болезненно заныло и сдавило горло, пришлось моргнуть, чтобы прогнать непрошенную слезу. Даже не знаю, что так сильно меня зацепило… Добрая, но решительная; тихая, но волевая; умная или даже мудрая русоволосая девушка с морскими глазами — мы не дружили, но у нас было негласное взаимное уважение и симпатия друг к другу. Мы с ней чем-то были погожи… Магический потенциал у Варвары, естественно, был гораздо выше чем мой, но все равно очень низкий; боевая подготовка — четверка по меркам целителей, для боевиков даже к двойке близко не дотягивает. И Арденс взял ее на Отбор. Почему? Проклятый Урх, мы ведь с нею так похожи… Так, может, именно поэтому?

Когда Варвара затанцевала, весь шум на площади стих. Это мало походило на танец в классическом понимании этого слова… Девушка то трепетно падала, умирая, словно осенний лист, то несмело летала, словно только что вылупившаяся робкая бабочка, что восторженно знакомится с цветком и сама превращается в цветок… Это было волшебно… Так трогательно и волнительно, до слез… Я не могла оторвать взгляда… И, клянусь, если Арденс и сейчас рассеянно зевает, то я лично отругаю его за невнимательность… Но Арденс смотрел, так же как и я — внимательно, завороженно.

Я резко отвернулась, закрывая лицо руками — слезы таки выступили из моих глаз. Всевидящий, у меня не день, а сплошное испытание… Вот бы послать все к Урху и укрыться, передохнуть хоть минутку, набраться сил… Бросить все и умчаться к Феликсу, вдруг у него что-то случилось?

Но я знала, что с моим другом все в порядке, и хоть как бы не было тяжело, у меня действительно важное дело. Пришлось применить один из приемов Ребекки, сделать пару резких выдохов, чтобы обрести хоть подобие самообладания. Собравшись с последними силами, я обернулась — и наткнулась на пристальный взгляд. Арденс выглядел удивленным, да уж вряд ли он думал, что я приду любоваться Отбором… Мы простояли так несколько мгновений, пока еще открытые, не спрятанные под масками безразличия, пока не стихла музыка Варвары.

Как только в воздухе угас последний аккорд, Арденс решительно направился ко мне, молча взял за руку, и легко, словно на площади вовсе не было людей, повел меня обратно в узкую улочку.

"Милая, но хрупкая" — "Просто чудо!" — "Нет, чересчур узкий таз, для родов не подойдет" — "Она лучшая, выбирай ее", — под возгласы многоголосой толпы, мы поспешили укрыться в уютное, сейчас пустующее кафе. Арденс было направился в сторону отдельных кабинок, но передумал — очевидно не хотел, а может просто боялся, оставаться со мной наедине — и мы расположились в самом центре зала. Впрочем, сразу же вокруг нас замерцал Полог безмолвия.