Между тьмой и пламенем. Часть 1 (СИ) - Элевская Лина

И потом, после того как маг выдал расшифровку формулы, стоя во дворе дома, прадед произнес страшное:

– Редкая патология, усиленная наличием темной крови. Все вампирьи черты будут выражены гипертрофированно. Поскольку он полукровка, особенности проявились раньше, а не в семь лет. Я же предупреждал, когда ты собрался жениться на этой человечке, что возможны сюрпризы, но ты не слушал… Щенка надо убить.

Вампирьи черты – это не только жажда крови, но и обостренный слух и обоняние. Об этом прадед, видно, забыл…

Отец пришел в ярость, спорил, орал на деда… мать сорвалась в рыдания… а тот подал сигнал.

Кэллиэн помнил, как, снова взобравшись к крошечному окошку под потолком, он увидел, что она бросилась на того, кто первым достал кинжал и двинулся к входу в подвал… воин попытался ударить ее… Как он закричал, боясь, что мама снова пострадает из-за него… и жизнь не в меру рьяного вампира забрал первый в его жизни спонтанный выплеск черной магии.

Сначала никто даже не понял, в чем дело. Просто воин сперва побледнел, потом пошатнулся, выронил кинжал и наконец осел на землю, захрипев, а он… он впервые почувствовал себя сильным. По телу, подгоняемая инстинктом самосохранения, потекла ледяная магия. Магия смерти.

Инициация сама по себе носит ритуальный характер, а потому не требует дополнительных атрибутов вроде мучительства или посвящения.

Он убил каждого, кто пытался подойти к нему с оружием или ядом. Не сознательно – он просто не хотел умирать. Не хотел так же, как тот вампир, захрипеть и упасть не дыша. Пятеро лучших воинов прадеда. После этого никто больше не рисковал.

Он почти ничего не ел, не считая вареных яиц и орехов, которые чистил сам, обдирая в кровь пальцы. Пил только воду, не соблазняясь различными соками и морсами – потому что в воде сложнее всего скрыть яд. Ему было всего пять лет – но с первой отобранной жизнью ты резко взрослеешь. А с черной магией чувствуешь, когда убить хотят тебя.

Одному было не так уж плохо. С вампирами или оборотнями тоже не возникало никаких проблем.

Но при приближении людей, стоило ему уловить их запах, его охватывала ничем неутолимая жажда, за минуты превращавшая напуганного мальчишку в бешеного зверя. Иногда ей удавалось сопротивляться… Но для окончательного срыва было достаточно случайного прикосновения.

После первого и единственного прокола людей к нему не подпускали.

Поэтому мать, один раз попытавшись его навестить, больше не заходила в подвал, разговаривала с ним лишь из-за толстой двери. Плакала и твердила, что он ни в чем не виноват, что это ее вина…

В чем она виновата, напуганный ребенок не понимал – зато уже точно знал, что все хорошо не будет…

Это была не ее вина, а примеси темной крови в ней. Вроде бы небольшой и незначительной… но в сочетании с вампирской и человеческой оказавшейся фатальной.

Потом пришел отец, словно постаревший за эти несколько недель.

И тоже долго разговаривал с ним.

А затем его увез лорд Дариэт.

Он был совсем маленьким, но четко уяснил одно: если он будет делать все так, как говорит этот старый, но могущественный лорд – будет жить. Иначе его попросту убьют. Что такое смерть, маленький полукровка знал теперь слишком хорошо. И он этого не хотел.

Кэллиэн вынырнул из старого кошмара в полузабытье – и зелье снова неумолимо потянуло его назад, во тьму прошлого.

Беда в том, что послушание тоже не давало гарантий, и у лорда Дариэта пришлось, по сути, выживать… особенно когда началось обучение, и дело дошло до решающего испытания, которое или сделало бы из него полноценного мага, или убило бы его. Он тогда был ненамного моложе Даскалиара...

…Он висел в цепях, израненный, опустошенный, когда из всех доступных ему чувств осталось только ощущение крови, медленно покидающей тело, до подступающей слабости, холодного пота, первых судорог… в такой момент безучастность абсолютна.

Холода от открывшейся двери он не почувствовал.

Но услышал шаги наставника, странным образом приведшие его в чувство.

Правда, безучастность никуда не делась.

– Ты умрешь здесь, – произнес равнодушный голос.

– Я знаю, – не менее равнодушно произнес он.

– И тебя с радостью заберет новичок, – сообщил наставник.

В душе шевельнулась неприязнь.

Проклятый блондин.

– Вы же не хотите меня выпускать. Значит, моя смерть вам угодна, – с трудом шевеля языком, выговорил он…

И получил пощечину.

Новая царапина, из которой медленно, будоража сознание своим острым, свежим запахом, стекла капля его проклятой крови.

Ее и так осталось слишком мало.

– Маг смерти должен, как никто, обладать волей к жизни. Ты можешь отсюда выбраться.

– Я умею забирать жизнь. Магией смерти не откроешь замок. В железе нет ни смерти, ни жизни.

– Ты дурак, – спокойно констатировал мастер.

– Думать меня не учили.

– Этот урок мы приберегаем напоследок. Думай, щенок. Думай, как магия смерти способна в этой ситуации спасти твою никчемную жизнь. Не придумаешь – что ж… ты знаешь, где и как она оборвется. Забирать жизнь новичок тоже умеет. Если считаешь себя лучше него – сейчас самое время это показать. Сбеги с привязи.

– Я должен сидеть на привязи. Меня всегда учили этому, – упрямо пробормотал Кэллиэн, ненавидя свое происхождение в этот миг особенно отчетливо.

Наставник вдруг склонился к нему.

– Ты должен как никто понимать, что внешняя привязь не должна быть жестче внутренней. Каждый маг смерти сам надевает на себя ошейник, жестко контролируя свою силу. Иные… иные долго не живут. Наша магия тоже способна приносить пользу – и даже спасать жизни. А те, кто не понимают этого… умирают, не заканчивая обучение. Или, в случае срыва с поводка, расстаются с жизнью очень и очень быстро. Наши ритуалы эффективны, но всегда продолжительны, и в этом наша главная слабость. Если объявить на нас охоту… люди быстро добьются своего. – Пауза. – Думай, щенок, пока в твоих венах еще осталась кровь.

Кэллиэн проклял тот миг, когда в его душе вспыхнуло желание обойти блондинчика.

Его наставник не давал невыполнимых заданий. Другие – да, этот – никогда. А значит, магию смерти действительно можно использовать как-то по-другому, не так прямолинейно, как дубину, как он привык…

Он попытался призвать вместо черного кинжала отмычку, чтобы поковырять замок от кандалов.

Ничего не вышло, как и раньше. Кинжал появился легко. Отмычка – нет. Только зря потратил и без того почти иссякшие силы.

Закружилась голова. И на грани обморока он выпустил простейший импульс силы, приправленный мыслью: «Если не открою замок – меня ждет смерть… но я не хочу умирать… я сделаю все, чтобы не умереть!»

В животе, сразу под сердцем, словно лопнула тугая струна.

И замок, на миг окутавшись черной дымкой, щелкнул.

Дурнота отступила мгновенно.

Не веря в то, что произошло, молодой маг потрясенно переводил взгляд с замка на пальцы.

Связь? Вечная связь действия и намерения? Если намерение касается смерти, способы применения черной магии расширяются?..

...Если не развеются цепи – меня ждет смерть…

Пара звеньев раскрошились, но и только.

Впрочем, и этого хватило, чтобы освободить ноги и отползти прочь от вонючей лужи, в которую за два дня превратилась солома под ним.

Дверь скрипнула.

Пальцы окутало черное облако, призванное как-то автоматически.

...Если не убью его – он убьет меня.

Парень не успел даже закричать. Сердце лопнуло в груди одновременно с резким кровоизлиянием в мозг.

Кэллиэн вздрогнул.

Это легко. О, Тьма, это же до смешного легко! Это у него в крови, магия с легкостью отзовется на любое намерение…

Резерв вдруг словно разделился на две части. Верхняя, привычная, имела четкую границу. А под ней… если открыть тайник, о существовании которого он даже не подозревал до этого дня… Там клубится такая тьма, которой он до сих пор не знал. Это не бездонный колодец, но если сила закончится – всегда можно взять еще и наполнить его, наполнять его снова и снова, и так до тех пор, пока существует жизнь.