Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Хозяйка комнаты резко обернулась, и я невольно вздрогнула от испуга, а потом чуть не прыснула со смеху, потому что поняла, что испугалась полотняной салфетки, которую Ванесса пристроила себе на лицо, прорезав отверстия для глаз и рта. Скорее всего, салфетка была смочена розовой водой или молочной сывороткой, чтобы придать коже нежность и сияние перед праздником.

— Ты чуть не опоздала! — напустилась на меня Ванесса, едва я переступила порог. — Скорее грей щипцы! Сейчас придёт цирюльник, а я ещё не одета!

— Тогда снимите примочку и умойтесь, — посоветовала я, поставив на стол кувшин с водой и тазик, и подбрасывая в жаровню щепочек, чтобы раскалить её посильнее.

— Что бы ты понимала! — презрительно сказала Ванесса, коснувшись кончиками пальцев полотняной салфетки. — Подержу ещё немного…

Я пожала плечами и положила на угли сначала противень, а на него — щипцы и металлический прут, которыми полагалось завивать волосы модницы до крутых локонов.

— Чулки… подвязки… туфли… — коротко командовала Ванесса, а я подавала ей предметы туалета, забирая их с кресла, с кровати, со спинки стула.

— Теперь налей воды, — последовал новый приказ, и я налила в серебряный таз горячей воды, разбавила её холодной, и взяла полотенце.

— Косы заплела? — усмехнулась Ванесса, посмотрев на мою прическу. — Выглядишь, как моя бабушка. Косы — это так провинциально…

Я промолчала, потому что спорить с ней совсем не хотелось. Пусть бесится от спеси, если ей угодно. А мне угодно сохранить доброе расположение духа и натанцеваться сегодня вдосталь.

— Подай полотенце, — Ванесса сняла с лица салфетку и склонилась над тазом для умывания, смочив руки и осторожно прижимая ладони к щекам.

— Пожалуйста, барышня, — сказала я, разворачивая полотенце, чтобы ей легче было вытереться.

И тут я снова вздрогнула. И на этот раз причина была совсем не смешной.

— Что это с вами?! — воскликнула я, и Ванесса вскинула голову. — У вас вся кожа в пятнах!

Вопли Ванессы могли бы поднять и мертвого, поэтому не удивительно, что через пару минут всё семейство ворвалось в комнату во главе с хозяином, который не успел даже снять куртку и шапку.

— Что случилось? — рыкнул он. — Ты почему орешь?

— Что за недостойный юной дамы шум… — начала возмущенно госпожа Бонита, и тут завизжала ещё громче своей племянницы.

Эйбел присвистнул, младшие застыли в ужасе, а я с размаху вылила в таз оставшуюся холодную воду, схватила Ванессу за шею и макнула лицом в таз, уже справившись с растерянностью.

— Сметану, живо! — скомандовала я, но так как никто не двинулся с места, сердито прикрикнула: — Быстро несите сметану, черт побери!

Первым ожил господин Десинд, а за ним и Нейтон. Они выскочили из комнаты, затопали по лестнице, и мне оставалось только надеяться, что мужчины сделают всё, как я просила, и быстро вернутся.

— Огастин, Мерси, — продолжала я командовать, — мигом принесите чистого снега. Наберите в платок, — я перебросила им шелковый платок, продолжая окунать вопящую и фыркающую Ванессу в воду. — Только оденьтесь! — крикнула я вдогонку близнецам, когда они с писком и смешками помчались вниз по лестнице, следом за отцом и старшим братом.

— Что произошло? Что произошло?! — как попугай повторяла госпожа Бонита, бестолково бегая вокруг нас с Ванессой. — Что с ней случилось?!

Она мешала, но я решила не нагнетать ситуацию. Сейчас главным было спасти смазливое личико глупенькой кокетки. И это за два часа перед выходом!..

— Логан, малыш, — позвала я, стараясь говорить ласково, чтобы приободрить мальчика, который испуганно таращил глаза, — подлей ещё холодной воды, будь добр.

Черити успела первая и налила в таз целый ковш воды, с жадным любопытством вглядываясь в лицо Ванессы. А та была красная и опухшая, и уже не вопила, а только жалобно хныкала, зажмурившись и дрожа губами.

— Это из-за того, что она называла тебя ведьмой? — живо спросила у меня Черити. — У неё из-за этого пойдут волдыри?

— Черити! — рявкнул Эйбел, а я только укоризненно посмотрела на этого болтуна.

Очень вовремя всплыл наш разговор, когда мы ходили на рынок, прихватив с собой Логана. Прямо — очень вовремя!

— Нет, детка, — ответила я деловито, заставив Ванессу выпрямиться, и осторожно промокая её лицо полотенцем. — Это всего лишь сок черной редьки. Кто-то придумал, — я усадила Ванессу в кресло, заставив запрокинуть голову, и тут как раз подоспели господин Тодеу и Нейтон, притащив все крынки и чашки со сметаной, которые были в кухне и кладовой, — кто-то придумал, — продолжала я, взяв немного сметаны косметической ложечкой, — что от сока редьки кожа становится бледнее. И вот результат. Великолепный ожог на всё личико. Не шевелитесь, барышня, и не ревите. Сейчас я намажу ваши носик и щечки, и всё будет хорошо.

— Сок редьки?.. — переспросил господин Тодеу. — Ничего не понимаю.

— Я хотела… быть самой… красивой!.. — несмотря на мои предостережения, Ванесса, всё-таки, разревелась.

— Вот куда ведёт путь соблазнов, — тут же разразилась гневной тирадой госпожа Бонита. — А ведь я предупреждала!

Близнецы принесли снега, и я передала ложечку Эйбелу, жестом показав, чтобы он продолжал намазывать лицо Ванессы сметаной. Господин Тодеу хотел сделать всё сам, но я его и близко не подпустила к креслу, в котором сидела Ванесса.

— Хотя бы руки вымойте, — сказала я, и господин Тодеу послушно отступил.

Я заворачивала снег в шелковый платок, пока Эйбел щедро намазывал сестру сметаной, приговаривая при этом с преувеличенной заботой:

— Ничего, сестрёнка, не плачь. Сейчас ты будешь беленькая… как снеговик…

— Заткнись, Эйбел! — огрызнулась Ванесса, заливаясь слезами.

— Только не плачьте, — строго сказала я ей. — От последствий вашего легкомыслия средство есть, а вот если наревёте по-коровьи мордашку, то уже и фея не поможет.

Ванесса мигом перестала плакать и затихла, пока мы с Эйбелом колдовали над ней.

Сметана таяла на девичьей коже мгновенно, превращаясь в масло. Я аккуратно промокала кожу Ванессы полотенцем, прикладывала снег, завернутый в ткань, а Эйбел снова намазывал сметаной.

Мы провозились над спасением красоты больше часа. Пришел цирюльник, подождал, потом начал возмущаться, что его ждут другие клиенты, господин Тодеу пообещал заплатить втридорога, но я сказала, не не отрываясь от Ванессы:

— Не задерживайте его. Я сама причешу барышню. Если задержите цирюльника, многие дамы останутся без причесок. Это точно не добавит никому радости.

К половине восьмого мордашка Ванессы приобрела привычный цвет. Конечно, вместо томной бледности она получила румяные как яблоки щечки, но это было гораздо лучше, чем румянец во всю физиономию.

Дальше всё происходило, как в сумасшедшем сне. Совместными усилиями мы нарядили Ванессу за десять минут. Эйбел подавал щипцы, Черити — шпильки, Мерси — ленты, а Логан зашнуровывал высокие замшевые сапожки.

— Хорошо, что мне не надо пудриться и румяниться, — возмущался Эйбел, которому тоже полагалось собираться на праздник, но он не мог отойти ни на шаг. — И если барышня Иоланта отдаст все галопы этому дураку Освальду, я тебя придушу, сестричка, так и знай!

Ванесса только покаянно вздыхала, опуская ресницы, а ровно к восьми она стояла на пороге — в шубке, застегнутой на все пуговицы, в наброшенной на голову шали, чтобы не помять прическу, и была готова отправиться на праздник. Господин Тодеу появился в плаще и треуголке, сколотой серебряным аграфом, и сухо кивнул, когда Ванесса робко улыбнулась и пожала плечами, словно извиняясь за переполох. Маленькая девочка, папенькина дочка, несмышленое дитя, которое чуть не лишилась новогоднего подарка.

Я только вздохнула тайком, потому что стало понятно — кто сегодня не получит подарка, и кому предстоит остаться дома, в обнимку с дымчатым платьем.

— Мы едем, папочка? — Ванесса ластилась к отцу, и по ступенькам уже сбегал Эйбел, на ходу пытаясь попасть рукой в рукав камзола.