Жемчужная принцесса, рубиновый король. Дилогия (СИ) - Иванова Ольга Дмитриевна

– Нечего тут думать, – вздохнула я. – Идея изначально глупая и безрассудная. Ты мне не позволяешь из дворца одной выходить, а тут собрался привести прямиком к тем, от кого охраняешь.

– Но ты же будешь там со мной. А со мной тебе никто ничего не сделает, – он произнес это с такой упрямой уверенностью, что вновь вызвал у меня улыбку.

О призрачной возможности вновь хоть глазочком взглянуть на Аллена я уже почти перестала мечтать, как судьба совершила очередной зигзаг.

На рассвете следующего дня я проснулась от стука в окно. Когда же увидела, кто шумит, едва не заплакала от радости. Красавчик!

– Как ты нашел меня? – я впустила его в комнату, и он упал прямо ко мне в объятия. – А я ведь уже не надеялась тебя увидеть…

Я, расчувствовавшись, тут же принялась с нежностью гладить его спинку, чесать шейку и животик, Красавчик урчал в ответ от удовольствия, поэтому мне не сразу бросилось в глаза, что он что‑то держит в пасти.

– А ну‑ка что там у тебя? – спросила я, пытаясь заглянуть ему между зубов. – Что ты принес?

Тогда Красавчик с гордым видом выплюнул мне на ладонь стеклянный флакончик. Да это же… Маскирующий эликсир!..

Глава 7

Появление Красавчика вызвало у меня не только радость, но и беспокойство. Я вспомнила, что служба безопасности Императора отслеживала пигрионов участниц Отбора, и в душу закралась тревога: вдруг и за Красавчиком установили слежку? И эликсир… А если пигриона кто‑то специально ко мне подослал?

– Пигрионы очень умны и преданы своему хозяину, особенно если тот у них первый, – попытался успокоить меня Бертон, когда вечером я поделилась с ним этой новостью. – Твой Красавчик вполне мог сам решиться на такой отважный поступок: найти тебя. И то, что тебе важен этот эликсир, тоже мог понимать, вот и прихватил с собой. А насчет слежки… Думаю, здесь тоже волноваться не нужно. Если бы служба безопасности решила поймать тебя с помощью Красавчика, я бы уже знал об этом. У меня есть надежные осведомители в этой структуре, они доносят мне обо всех действиях своего начальника Чака. К тому же, служанок твоих допрашивали недолго, потом отпустили. А о пигрионе я ничего не слышал. Но все же попробую поспрашивать об этом.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулась Бертону и прижала к себе Красавчика, который вел себя точно кот: все время ластился и не хотел уходить с рук. – Так ты у нас такой отважный, оказывается? – тот одобрительно заурчал и ткнулся лбом мне в ладонь.

– Теперь у тебя есть твой эликсир, – заметил Бертон. – Значит, ты можешь стать моей спутницей на балу?

– Бертон, – из моей груди вырвался вздох, – это самая настоящая авантюра…

– Хорошо, – в этот раз он как‑то легко дал задний ход. – Не хочешь – не иди… И, наверное, ты права, не будем рисковать. Я предложил это в запале, просто представил, как все будут с тобой общаться, не подозревая, кто скрывается под маской. Было бы забавное зрелище, – в глазах Бертона запрыгали веселые искорки. – Да, я действительно авантюрист, но такой уж уродился. И это не самая лучшая моя черта, но я все же стараюсь проявлять благоразумие, хоть иногда.

Я усмехнулась и покачала головой: Бертон неисправим.

Он больше не заговаривал о бале, однако мысли об этом событии прочно засели в моей голове. Я раз за разом представляла, как возвращаюсь во дворец Рубинового Короля, вижу Аллена – и сердце замирало от тоски по нему. Да, несмотря на то, что чувства Императора ко мне изменились, я продолжала любить его и скучать. И порой даже сожалела, что Бертон спас меня от гнева брата. Возможно, было бы лучше и проще смириться, отдаться на суд Аллена и принять расплату от него самого, тогда бы мне не пришлось медленно сходить с ума в разлуке и без надежды на прощение. И сны… Они тоже все были заполнены Алленом, и пробуждаясь от них, я больше не могла заснуть, ревела в подушку и мечтала хотя бы на миг увидеть его снова, прикоснуться, обнять… Теперь же в такие минуты все чаще стали возникать мысли, что это осуществимо, стоит только решиться посетить бал вместе с Бертоном.

– Просто посмотрю на него издалека, даже не подойду близко, словом не обмолвлюсь, – рассуждала я сама с собой в ночной тишине. – Вдруг эта встреча поможет мне что‑то понять? Или вовсе забыть его, вырвать из своего сердца?.. Вдруг мне станет легче?..

Глупая надежда, бесспорно… Но кто мудр, когда влюблен? Любовь сама по себе – сумасшествие, а здравый рассудок неизменно проигрывает ей с разгромным счетом. И мой разум в итоге тоже проиграл, выкинул белый флаг, позволив чувствам диктовать свои условия.

– Еще не поздно все же напроситься к тебе в спутницы? – спросила я с робкой улыбкой у Бертона на следующий день.

– Ты передумала? – он посмотрел на меня с подозрением. – Заразилась от меня духом авантюризма?

– Что‑то вроде того, – я пожала плечами.

– Все еще тоскуешь по Аллену? – спросил Бертон без всякой улыбки.

– Да, – ответила честно. – Ты ведь и сам это знаешь… Невозможно вот так все забыть и просто выбросить из сердца. Эта рана еще долго будет кровоточить…

Бертон хотел что‑то сказать, но передумал. Опустил глаза и кивнул:

– Хорошо, пойдем на бал вместе.

Бертон сдержал обещание: к балу меня изменили до неузнаваемости.

– Этот шампунь сделает из вас жгучую брюнетку, – Таиса одну за другой выставляла на туалетный столик всякие бутылочки и флакончики. – Этими каплями закапаете глаза, тогда они поменяют цвет на несколько тонов. Этот крем сделает кожу более загорелой, а помада – губы пухлыми. Духи… Они довольно резкие, но идеально подойдут для брюнетки… Действие всей этой косметики продлится до завтрашнего утра. Вы пока преображайтесь, госпожа, а я подготовлю ваш наряд.

За свою жизнь я неоднократно меняла оттенок волос: мой натуральный цвет – русый, поэтому диапазон для экспериментов был огромен. Однако жгучей брюнеткой пока побыть не довелось. Не могу сказать, что этот тон мне не шел, но выглядела я более чем необычно. Глаза тоже поменяли цвет, стали светлее и менее яркими. Крем оказался чем‑то вроде автозагара и сделал кожу золотистой и свежей. Эта деталь в моем новом облике, пожалуй, нравилась мне больше всего. В остальном же в зеркале отражалась девушка лишь отдаленно похожая на меня. Я нанесла духи и поморщилась: тяжелые, с горчинкой. Добровольно никогда бы такими не надушилась.

Платье… Я уже так привыкла к красным оттенкам, что зеленый теперь казался каким‑то чужеродным. Тем не менее, к моему образу он шел: малахитовый шелк прекрасно дополнялся черным кружевом и вышивкой.

– Кто эта восхитительная сента? – ко мне в комнату заглянул Бертон. Его наряд тоже был выдержан в черно‑зеленой гамме, под стать моему. – Я даже не узнал тебя в первое мгновение.

– Наверное, это хорошо, – я улыбнулась. – Значит, другие меня тоже не узнают.

– Сейчас добавим последний штрих, – Бертон подошел ко мне со спины и надел на меня маску из черного бархата, украшенную изумрудами и маленьким аккуратными перышками. – Теперь точно никто не узнает в моей прекрасной спутнице беглянку Линэль.

– А где твоя маска? – спросила я, глядя на него через зеркало.

– Надену позже, – он усмехнулся и положил ладони мне на плечи.

Казалось бы, простое движение, но я внутренне сжалась. Взгляд Бертона тоже изменился и теперь испытывал меня, прожигал насквозь, и даже зеркало не могло это скрыть. Потом он резко развернул меня к себе и поцеловал. От неожиданности я впала в прострацию, с трудом понимая, что сейчас происходит, лишь затаила дыхание и распахнула глаза. Бертон, по‑видимому, ощутив мое напряжение, поспешно выпустил меня из объятий.

– Прости, – он растерянно улыбнулся. – Не сдержался. Ты слишком красивая…

– Больше не делай так, – попросила я, едва сдерживая желание вытереть губы. Не то чтобы этот поцелуй вызвал во мне отвращение, скорее, безразличие, однако в нашей ситуации он был более чем не уместен. Но и устраивать скандал я тоже не спешила: все же чувствовала себя заложницей положения и пока слишком зависела от этого мужчины.