Знак снежного бога (СИ) - Элевская Лина

Расстроенное выражение на хорошеньком личике, растерянность, смешанная со жгучим сожалением.

Мучительный выбор — и для нее, и для него.

Рэлико наконец подняла на снежного бога свои чистые, ясные глаза и спросила:

— А… как же ты?

Теплая, ободряющая улыбка тяжело далась Ланежу. Решается ее судьба, а она думает о нем…

— Я бог, Рэлико, — напомнил он. — В моем распоряжении вечность, и для меня сорок, пятьдесят или даже сто лет — сущая мелочь. А для тебя — целая жизнь, полная надежд, событий, радостей, горестей, словом, всего того, чем живет человеческое сердце. — Голос снова стал тише, глуше. — Я ждал тебя не одну тысячу лет… подожду еще немного.

И он ни за что не скажет ей, что каждый день ожидания превратится в пытку.

Неожиданно Рэлико нахмурилась, и из глаз плеснула боль.

— Ланеж… Но выходит, что все эти годы мне придется лишь с болью думать о тебе, вспоминать, не видя тебя, не слыша, не зная, где ты, что с тобой, помнишь ли ты еще обо мне… Ты раньше не приходил, наблюдал со стороны. И теперь будет так же? Я не хочу так. Я хочу видеть тебя! Все сомнения — это ничего, они быстро пройдут… Позволь остаться, Ланеж!..

В янтарных глазах блеснули жемчужные слезы.

…Клинок прошёл еще глубже.

Тяжелая рука привычно легла ей на голову.

И, вновь посмотрев в ее чистые глаза, снежный бог запоздало осознал свою ошибку, совершенную в серо-снежном парке, когда они впервые встретились лицом к лицу.

Боги не представали перед своими наликаэ как боги. Всегда символ, иной облик, вестник или статуя в храме. А он…

Боги ведь не имеют права вмешиваться в жизнь смертных!

Рэлико слишком чистая, светлая, любящая, отзывчивая. По сути, одно то, что он открылся перед ней, могло стать причиной такого исхода. В том, что она привязалась к нему, его вина.

Если она сейчас умрет, это тоже будет его вина.

Он вслед за Сньором нарушит вторую заповедь, своими действиями оборвав жизнь своей же наликаэ… а это первый шаг по его пути.

И тогда во всем происшедшем попросту не будет смысла. Один бог-отступник сменится другим.

Синеватые губы чуть изогнулись в горькой улыбке.

Нет.

Он любит свою огненную девушку слишком сильно, чтобы променять ее будущее на собственное мимолетное и эгоистичное счастье, которое поставит под угрозу и ее саму, и судьбу мира.

Теперь Ланеж точно знал, что это такое — любить.

— Ты будешь жить, — негромко произнес он. — И жизнь сгладит остроту нынешних чувств. К тому же дважды в год я буду возвращаться к тебе: вместе с первым снегом и перед самым приходом весны. Ты будешь видеть меня. Обещаю.

Неуверенная улыбка на ее лице снова сменяется мрачностью.

— Что еще?

— Не хочу однажды предстать перед тобой сгорбленной старухой, — потупившись, мрачно произнесла Рэлико. — Кто захочет такую видеть? Никто! Кто сможет о такой мечтать? Никто. Кто будет такую ждать?..

— Я, — твердо сказал Ланеж — и замер на миг, вспомнив вдруг полотно ее судьбы. Был же в нем еще какой-то морозный, звенящий отзвук, где-то за недостижимым горизонтом… От невозможной догадки обреченность чуть приподняла удушливый покров.

— Я, Рэлико, — повторил он. — Послушай меня… Дух обычно неизменен — он даётся человеку в первый миг жизни, остаётся с ним и освобождается после смерти. Нам бывает нелегко с людьми, потому что, по сути, жизнь есть умирание, поэтому мы и зовем вас смертными. Каждую минуту, каждую секунду я вижу, как ты медленно умираешь.

В ее глазах заплескался суеверный страх и боль. Радужка ведь о том же говорила… Вот и к чему тогда возвращаться?..

— Я не закончил, дослушай, — попросил он — Твой дух уже изменился. Сперва ты стала моей наликаэ. Потом начала видеть и слышать духов — иначе как бы они упросили тебя помочь? — Ланеж говорил и с каждым словом все больше убеждался в правильности своей догадки. — Стихия избрала тебя. Духи даровали силу зимы. Такого раньше никогда не случалось, и это не тот дар, который может легко исчезнуть. Я не могу знать наверняка, конечно… Однако в этом мире все случается впервые, а потому, возможно, ты станешь новым зимним духом — в свой час, в свое время.

О, как ему хотелось в это верить!

— А если тебе покажется, что я не должен видеть твою телесную оболочку… я отпущу ее и буду видеть тебя такой, какая ты сейчас.

И перед окончательно растерявшейся девушкой соткалось полупрозрачное, идеально гладкое ледяное зеркальце.

Удивление и легкий испуг сменились недоверием — это вот так она теперь выглядит? Странно… Красиво, конечно, но странно!

И все же стало чуть легче дышать — до новой пронзительной мысли.

— То есть, если ты видишь, как я умираю… тебе противна телесная оболочка, да?

Тихий стон над головой.

Зеркальце исчезло, и ее лицо вдруг обхватили две гладкие ладони, не ледяные, но прохладные. Сухие, сильные, уверенные. Большие пальцы чуть погладили щеки, и вновь захотелось разрыдаться от этого прикосновения.

— Нет, Рэлико. Конечно, нет. И если ты вернешься сейчас, я обещаю сделать тебе небольшой подарок.

Сердце рвалось. Она не хотела его покидать, до крика не хотела. И родителей вот так бросать тоже не хотела. И Арати. И духов. И все, что знала до сих пор.

Но эти два мира не объединить.

А Ланеж обещал, что будет рядом…

К тому же если снежный бог прав, то, оставшись сейчас, рано или поздно она покинет его, только уже навсегда.

Янтарные глаза умоляюще вглядываются в его собственные.

Как же тяжело, боги великие!..

— Возращайся, — снова попросил Ланеж, прикрыв глаза и прижав ее к груди. — Мы встретимся с тобой, и не раз, обещаю. А не захочешь меня видеть — только скажи, я уйду.

— Никогда такого не будет!.. — говорить стало совсем сложно, в горле словно снежный ком встал.

Ланеж отстранил девушку, снова вгляделся в ее глаза — с болезненной нежностью, запоминая этот миг близости.

А затем нанес последний удар.

— Рэлико… твоя будущая жизнь — мой дар тебе, и в ней будет еще немало чудес. Не отказывайся от моих даров. Пожалуйста.

Из теплых глаз побежали жемчужные слезы, но она попыталась улыбнуться.

— Как я могу отказаться от них, зная, сколько столетий ты мечтал их принести? Хорошо… я… я вернусь.

Эти слова пришлось выдавливать.

Ланежу пришлось сделать над собой усилие, чтобы отпустить ее.

Рэлико вытерла щеки, прерывисто вздохнула, снова всхлипнула, а затем опустилась на снег возле собственного тела, с какой-то грустной нежностью глядя на свою обитель. Оказывается, она до сих пор не знала даже собственного лица… Рэлико не считала себя хорошенькой, когда смотрела в зеркало, но сейчас это бледное личико ей понравилось.

— Обещай, что пока останешься со мной, — тихо попросила она.

— Обещаю, — ни на миг не задумавшись, произнес Ланеж.

Серые капли вновь ручьями побежали по щекам, и Рэлико, кивнув, склонилась над собой же. Она откуда-то знала, что делать.

Вновь подняла голову, глядя на Ланежа, сделала глубокий вздох, смакуя напоследок морозную свежесть, и наконец, зажмурившись, коснулась холодной неподвижной ладони.

Мучительное головокружение.

Удар, от которого потемнело в глазах. Темнота. Холодная, неприветливая темнота.

Удар.

Тук.

Тук-тук.

Сердце?..

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Сердце.

Теплеет… темнота перед глазами из черной становится красноватой, затем светлеет, и наконец ей удается моргнуть. По щекам почему-то бегут слезы.

Что произошло? Что же произошло, пока она пыталась помочь Ланежу? Они же успели, она в этом уверена… но отчего ничего не помнит?

Рэлико растерялась.

Что-то еще было, очень важное. Что именно?

Тело казалось тяжелым, неподъемным. Даже рукой не двинуть.

Что же произошло, после того как духи поделились с ней силой?

Духи…

Размытая картинка — она, какая-то изменившаяся, со странными узорами на лбу, в незнакомом одеянии, смотрится в зеркало.