Дэви Дэви - Дети надежды
— Уй, блин… то есть, прости… напугал… Я сейчас, я принесу, чтоб остановить, перевязать…
Яромир приволакивает всю домашнюю аптечку, вытряхивает на стол всё её содержимое…
— Не суетись, — вполне добродушно останавливает его Дани. — Я сам разберусь, в конце концов, это не смертельно.
Но Яромир продолжает есть себя поедом — под ноги надо было смотреть, как же он теперь, он же врач, ему руки в целости нужны…
— Тебе одной рукой неловко. А я не такой уж чурбан, не впервой порезы обрабатывать.
И Дани сдается, протягивает ему руку. Яромир всё сделал, как надо, и руку-то уже отпустить можно… Да загляделся на голубые жилки под тонкой кожей… А потом — как затмение нашло. Приник губами к этим жилкам… И Дани… не оттолкнул, не отнял руку… И от этого Яромира совсем в жар кинуло, осмелел, прошелся губами выше, к локотку, распалился ещё больше — хотя, куда уж больше-то — притянул Дани к себе и… и врезался в стену от сильного толчка.
Он едва не выругался. Так, по привычке… Но слова застряли в глотке, когда посмотрел на Дани. В золотых глазах — не страх даже, а смертный ужас…
Но уже через секунду перед ним снова был тот Дани, которого он привык видеть. Не сегодняшний, чудесный и улыбчивый, а вчерашний — холодно-надменный. И этот Дани произнес:
— Прошу прощения. Я позволил лишнее… себе и тебе. Этого больше не повторится.
… Ужина не получилось. Чудеса закончились. Яромир вышвырнул проклятое мясо. Ни в чем не виноватое мясо… Некого винить, сам все испортил. И всегда всё портит.
«Он только-только оттаивать начал, а я… Лапать полез, не терпелось… И что теперь?.. Можно, конечно, опять лбом об стену, да толку… Лучше приготовлю ему чай с молоком и медом. Он любит…»
15. Вместе
Помечтай со мной —Время добрых слов.Неземной покойНежностью принесло…
Это день такой —Свет и грусть.Ангел за спиной,Неба терпкий вкус…
Madre!Научи надежде и любви,И терпенью научи.Храни меня!
(CATHARSIS. «Madre»)Последний месяц весны.
В это время на Ильме начинается сезон штормов. И у спасателей изрядно прибавляется работы. Вот и сейчас… сигнал бедствия был получен с рыбацкого судна, промышлявшего на севере.
В Кайсе, откуда они вылетели всего полчаса назад, был ласковый солнечный денек, а здесь — на черном небе то и дело сверкали молнии, а внизу бесновалось такое же черное море, словно гигантское живое существо, разозленное, неистово-яростное. Это буйство стихии было одновременно и ужасающим, и величественным, прекрасным даже. Вот ведь: жутко смотреть, а глаз не оторвать — как завороженный… Яромир, кажется, начал понимать местных моряков…
Рыбаков спасли всех. А старенькое суденышко прямо у них на глазах заглотила пучина. Яромир смотрел на старика-капитана, который тихо стонал, обхватив голову руками. Двое его сыновей стояли рядом в угрюмом молчании. Казалось, они и не рады, что спаслись. Но Яромир уже прожил на Ильме полтора года и начал понимать, что к чему. Он знал наверняка, что старика и его семью не ждет голодная смерть, и из дома их не выгонят. Здесь всё не так, как на Элпис… Капитан получит страховку, тут все суда застрахованы, сыновья его быстро найдут работу — на Ильме с этим нет проблем, здесь не особенно торопятся заменять рабочие руки автоматикой. А старику даже полагается по возрасту… эта, как её… пенсия. Всего этого бы хватило на Элпис, чтобы не горевать по погибшей собственности. Но на Ильме… Беда заключалась в другом. Суденышко было маленьким и старым, полученные по страховке деньги не позволят построить новое. А значит, чтобы выходить в море, придется наниматься на работу. Парней-то сразу возьмут, понятно, а старика побоятся, хоть и опытный, да мало ли что — возраст, всё-таки. И старый моряк станет жить на пенсию, ухаживать за садом и домом… Или найдет работу в какой-нибудь рыболовецкой конторе, будет подсчитывать чужой улов… Встречать и провожать чужие суда, стоя на берегу… Яромиру пришло в голову, что лучше б он этого всего не понимал, потому что он никак не мог придумать, чем утешить старика, какие слова подобрать…
… А ещё этот месяц был знаменит Днем Весны — одним из самых веселых праздников на Ильме. Правда, Яромиру так никто и не смог внятно ответить, почему День Весны отмечают в последний месяц этой самой весны, а не в первый. Говорили только, что пошла эта традиция ещё с Изначальной, первые поселенцы перенесли её на Ильм. Хорошая такая традиция, принято дарить цветы и подарки — друзьям, любимым — чтоб, значит, порадовать. На Элпис таких праздников не было. Поэтому в прошлом году День Весны как-то мимо Яромира проскочил… Да и не до праздников тогда было… Зато в этом году он решил всё сделать, как положено.
В обеденный перерыв Яромир заскочил в магазин и купил… «Пусть, что хочет, делает, хоть выбросит, но я ему это подарю…» Ещё выбрал три букета. Один — понятно кому, второй — тетушке Анни. А третий преподнес Дейдре. Та зарделась и, поколебавшись немного, поцеловала Яромира в щеку. Приятно, что ни говори.
За то время, что он работал спасателем, они с Дейдрой… ну, подружились-не подружились, а ладили отлично. Другие парни из их команды посмеивались, правда, да подначивали Яромира: глаз, мол, командир на тебя положила, а ты не теряйся — девушка что надо. Яромир отнекивался: дескать, поживем — увидим. Он и сам считал Дейдру хорошей девушкой, красивой и умной, и характер… ну, нормальный… Бывают хуже, он даже пальцем может показать — у кого хуже…
Ээ, так вот, Дейдра… Яромир, если честно, подумывал… У них с Дани — не то, чтобы плохо, а вообще никак. То есть, общаются-то они уже вполне нормально, вместе ужинают, могут ещё посидеть у камина, и Дани вовсе не возражает, когда Яромир готовит ему чай с молоком и медом. Или ванну. Или теплый плед приносит, когда златоглазый изволит в саду на скамейке отдыхать. Даже, вроде как, поговорить могут: «Как дела?» — «Идут себе». Что-то в таком духе… Попыток сблизиться Яромир не предпринимал. Не потому, что не хотел, а… Он слишком хорошо помнил… «Этого больше не повторится…» Он чувствовал невидимую стену, которой Дани окружил себя, и был уверен, что любая попытка проломить эту стену ранит Дани, и он ещё больше уйдет в себя.
Оставалось только ждать и надеяться. И довольствоваться тем, что есть. А есть не так уж мало: вечера у камина, иногда — совместные прогулки по саду или на берег моря… И ещё… изредка… Яромир мог видеть Дани голым… ну, или почти… Запирался потом в ванной, представлял, первым делом, его коленки… Нет, вообще-то, Дани весь был красивый, но почему-то коленки заводили Яромира особенно. Округлые, гладкие…