Розмари Клемент-Мур - Техасские ведьмы
Черт возьми!
«Сосредоточься, Ами».
Он, может, и не маньяк с топором, но, определенно, засранец.
- Мне все равно, кто ты, – сказала я, игнорируя все отвлекающие факторы. – Если тетя Гиацинта не продает вам землю, значит на то есть веские причины. Может, потому что и остальные из «вас», о которых ты упоминал, такие же отвратительные, как ты.
- Вот так, да?
Ковбой засунул большие пальцы за пояс и каким-то образом перенес вес, почти не шелохнувшись, но внезапно нависнув надо мной, словно знал, насколько это меня взволнует. Я не двинулась с места, лишь стиснула зубы, борясь желанием отступить на шаг или пнуть наглеца в голень.
- Раз я такой отвратительный, – протянул он, – в следующий раз оставлю тебя одну сгонять своих коз.
- Следующего раза не будет, – отрезала я, – потому что я собираюсь срубить это треклятое дерево.
- Дерево? – Он озадаченно сдвинул брови. – Ты о чем, черт возьми?
- О козах! – пояснила как для идиота.
Он нахмурился еще сильнее, если такое вообще возможно:
- Причем здесь дерево?
- Забор! – Я махнула рукой на загон, чувствуя, что проигрываю битву из-за неспособности излагать связно. – Они взбираются на дерево и перелазят через забор.
Парень отклонился назад и посмотрел на меня свысока:
- У тебя несколько странные представления о домашнем скоте.
- О, мой Бог. – Я зарылась грязными пальцами в волосы. – Почему мы вообще говорим о моих глупых козах?
- Не знаю, – сказал ковбой раздражающе спокойно, что меня разозлило еще больше. – Я только подумал: вдруг ты хочешь поблагодарить меня за то, что помог согнать коз.
Уши уже горели от досады, а теперь я еще и краской стыда залилась. Но, стиснув зубы, постаралась ледяным тоном прикрыть высшую степень унижения:
- Спасибо, – я поперхнулась, – за то, что согнал моих коз...
Я затихла на том месте, где холодно вставила бы имя собеседника, если б его знала. Прямо-таки раздуваясь от самодовольства – еще бы, вынудил меня благодарить! – он запоздало представился:
- Бен. – И никакого рукопожатия. – Бен Маккаллох.
- Отлично, а теперь поворачивай своих коров и покинь владения Гуднайтов, Бен Маккаллох.
Ковбой сжал пальцы на поясе, самодовольство испарилось.
- Прекрасно. А ты держись подальше от владений Маккаллохов, девушка в нижнем белье.
- Не представляю, зачем бы мне туда соваться, – сказала я, задрав подбородок и выгнув бровь.
Положив руку на ворота, Бен ответил, копируя мой презрительный тон:
- Даже не знаю. Может, чтобы вернуть мне рубашку? Я бы попросил ее назад, но я джентльмен.
Забыв о смущении, я в ярости стащила обсуждаемый предмет одежды и бросила в ковбоя. Естественно, он с легкостью поймал.
- Спасибо, что одолжил, – рыкнула я. – Увидимся по другую сторону никогда.
- Будем надеяться, что это правда.
Сжимая в кулаке рубашку, он так сильно захлопнул ворота, что закачался весь забор. Пегий безмятежно пощипывал травку и выглядел смирным, когда мистер Колкость вскочил в седло и ударом пяток послал коня в легкий галоп.
Я словно побывала на дневном сеансе вестерна, и он произвел бы на меня впечатление, если бы я полностью, нелогично, окончательно и бесповоротно не возненавидела одного наглеца.
Глава 3
Я стояла под душем и втирала в волосы мятный шампунь из коллекции на полочке, позволяя горячей воде уносить с собой злость и пытаясь понять, в какой же момент я совершенно сошла с ума.
Ну Бен Маккаллох и сволочь (если забыть о том, что он одолжил мне свою рубашку и помог согнать коз). С такой семьей, как у меня, любой бы научился обороняться. Так почему же мой защитный сарказм на сей раз не сработал? Совсем не хотелось думать, что это как-то связано с голубыми глазами и бицепсами.
Остин, где я выросла, довольно большой город, но если живешь там достаточно долго – все равно что крохотный городишко. В школе Гуднайтов знали все, возможно, потому что Фин еще в младших классах взорвала химическую лабораторию, пытаясь заколдовать форму школьной футбольной команды на неуязвимость. Пока мама обрезала опаленные кончики волос с головы сестренки, та что-то твердила о групповой доле и логарифмическом синергизме. Ну а я волновалась лишь о том, как возвращаться в класс теперь, когда моя фамилия покрыта грязью.
Давайте говорить прямо. Магия – это факт. Когда другие дети пели «Дождик, дождик, уходи» , мы с мамой и Фин на кухне трудились над заклинанием, чтобы помидоры на заднем дворе не уничтожила корневая гниль. Невидимые друзья моей кузины Дейзи родились в семье первопоселенцев и умерли во время эпидемии холеры в 1849 году, а коллекция кристаллов Вайолет могла унять головную боль и даже словить мексиканское радио, если камни правильно настроить.
Возможно, реальность Гуднайтов оказалась бы всеобщей реальностью, если бы такие вещи сильнее бросались в глаза или были чем-то очевидным. Но магия – это, скорее, тенденции и вероятности, и, подобно дядюшке Берту, она лучше действует, когда ее не видно.
Хранить секреты может быть очень весело, когда ты ребенок, но не особо, когда понимаешь, насколько часто жизнь зависит от гармонии – по крайней мере внешне – с вышеупомянутой реальностью.
И особенно, когда ты единственная из всей весьма эксцентричной семейки это осознаешь.
Так что теперь я шагала по канату, натянутому меж двумя мирами, притворяясь, что не верю ни в призраков, ни в магию. А моя семья? О, они просто развлекались. «Шар, книга и свеча» – всего лишь эксцентричный магазин сувениров. Айрис Типот продает травяные чаи, бодрящее действие которых основано исключительно на великолепном вкусе. Нет, что вы, конечно, магия не имеет никакого отношения к моей сестре, взорвавшей химическую лабораторию.
Мне прекрасно удавалось уклоняться от комментариев в адрес близких, фактически ничего не отрицая. Тетя Айрис, самая сочувствующая из моих тетушек, сказала, что я слишком переживаю о мнении окружающих. Но ведь не из-за желания иметь нормальную семью! Я просто пыталась уберечь родных. Может, магия так же бесспорна, как коперниковская революция, но я уверена, что у Галилео имелись родственники, которые не хотели его отлучения от церкви.
Господи, как трусливо звучит! Трусливо и лицемерно. Неудивительно, что защитные инстинкты подвели меня во дворе. Никаким сарказмом не прикроешься, когда саму совесть грызет.
Вот черт. Я перестала намыливаться. Этот маленький сеанс психоанализа слишком уж достоверен, чтобы оказаться случайностью.
Я ополоснула волосы и, щурясь через поток пены и воды, устремила подозрительный взгляд на бутылочку на полке.
