Татьяна Шмидко - Дежавю

– А теперь ты, фэбээровская крыса, возвращайся в Вашингтон и напиши подробный рапорт о том, что зря потратил год на наблюдение за нашей бандой. Мы оказались простыми бездельниками и прожигателями жизни. В справочнике по бандам отметь нас как «бесперспективные» и забудь навсегда. Займись спортом и перестань ненавидеть людей.

Я шел к остальным ребятам, которые как раз рассказывали друг другу истории из своей жизни. Прощаясь с ними, я сделал небольшие «подарки» – внушил Молоту надежду на лучшее, а Каске просто стер память о себе.

Уходя от них, старался не оборачиваться, испытывая сожаление, – они были неплохими людьми, и мы хорошо проводили вместе время. Но все равно момент расставания должен был когда-нибудь настать, ведь не могу же я быть с ними вечно, даже если мне этого очень хотелось.

Идя по гулкому коридору, я ощущал, как мой рассудок становится привычно холодным и расчетливым. Я понимал, что байки, бесконечная дорога, бары и вечеринки, а также прочая атрибутика кочевой жизни закончились. Прямо под моим носом произошло непростительное преступление – вампиры в открытую общались с оборотнями, а вся моя тщательно продуманная система управления не сработала. Однажды я уже с таким сталкивался и прекрасно знал, чем может окончиться подобный союз. У меня не возникало сомнений – этот случай намного опаснее, потому что девушка была непонятной смесью вампира и человека, что само по себе было недопустимо. Но раз она была наполовину такой же, как я, значит, знала о возможном наказании за общение с оборотнем.

Через четверть часа я выходил из концертно-развлекательного комплекса «Спейс Нидл» с записью камер наблюдения музея в кармане. На них я надеялся лучше рассмотреть странную парочку. На автостоянке было многолюдно – скоро должен был начаться концерт и люди спешили попасть внутрь огромного здания до его начала. Я вскочил на мотоцикл и помчался на предельно допустимой скорости в аэропорт Сиэтла, где намеревался взять билет на ближайший рейс до Рима, откуда потом бегом доберусь до Флоренции, где навещу Триумвират. У меня к ним было очень, очень много вопросов!

Я опять приблизила свое лицо ближе к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть кожу – тональный крем был нанесен таким густым слоем, что лицо напоминало безжизненную маску. Алиса потратила кучу времени, собственноручно смешивая содержимое различных баночек, чтобы создать этот «шедевр». Солнечный луч, попадая на кожу, вызывал едва уловимое свечение, это выглядело, как будто я нанесла на кожу пудру с эффектом «алмазная пыль».

Мои неестественно светлые глаза цвета калифорнийского песка в данный момент были закрыты линзами, придававшими глазам не былой цвет расплавленного шоколада, а вызывали ассоциации с весенней грязью. Сильное и изящное тело пришлось драпировать необъятным свитером и мешковатыми джинсами. Волосы были собраны в хвост, а для полноты образа я одела тоненький обруч на голову. Вот уж не думала, что когда-нибудь придется потратить столько усилий, чтобы вернуть себе подобие прежней меня – болезненной, худой и нескладной Бэль Сигнет. Я не скучала по своей человеческой жизни, потому что бессмертие досталось мне нелегкой ценой.

И все-таки я продолжала вглядываться в свое отражение. Словно призрак смотрел на меня. Призрак, который против моей воли притянул из трудноразличимого прошлого старых знакомых, друзей и пару нерешенных проблем. Я раздосадовано нахмурилась.

Солнечный свет наполнил комнату золотым туманом, и мириады солнечных зайчиков осветили комнату – это солнце отражалось от рук Эдуарда, внезапно обвивших мою талию. За три года пребывания в новой ипостаси вампира я так и не привыкла к его внезапным появлениям, настолько быстр он был.

– Ты прекрасна, моя Бэль, – прошептал он мне на ухо. – Как всегда.

Прикосновение его губ к шее вызвали волну приятных мурашек, прокатившихся по спине. Как всегда, Эдуард пытался отвлечь меня от неприятных мыслей. Я рассеяно улыбнулась. Он заглянул мне в глаза и нахмурился. Через пару секунд взаимного молчания Эдуард нежно, но настойчиво сказал:

– Бэль, расскажи, что тебя так беспокоит, потому что я сейчас продумываю примерно сотую причину твоего выражения лица, и, честно сказать, они все ужасней и ужасней.

Я в ответ лишь покачала головой.

– Ну, тогда я зову Джека и Алису… – сказал Эдуард, лукаво улыбаясь мне.

Представив, что начнется, когда его брат и сестра сюда придут – Алиса начнет ужасаться от моего внешнего вида и что-то бесконечно поправлять, а Джек начнет уговаривать меня не волноваться – я решилась на откровенность. Повернувшись к Эдуарду, я ответила:

– Понимаешь, я похожа на… на плохую копию себя самой, как двойник. Моя мать Мо хоть и творческая натура, но очень наблюдательна. Она в два счета поймет, что что-то не так. Только посмотри на эти глаза, она моя мать и как никто другой знает меня!

– Все, зову Джека, – тихо сказал Эдуард, отстраняясь от меня.

– Нет, Эдуард, просто столько воспоминаний нахлынуло, я как будто вернулась в свою человеческую жизнь, – я пыталась удержать его за руки. Было приятно чувствовать себя наравне с ним, даже контролировать себя, чтобы не сделать ему больно.

Эдуард застыл на месте от моих слов.

– Бэль, прекрати хандрить, – весело произнесла изящная Алиса, появившись в дверях моей комнаты. Ее волосы сегодня были синего цвета, – видимо, она снова трудилась над новым образом. – Все пройдет просто отлично, можешь мне верить! – сказал она, как всегда, веселым голоском, остановившись за моей спиной. Потом осторожно поправила на мне свитер и ободряюще улыбнулась моему отражению.

Казалось, что от ее появления атмосфера в комнате наполнилась оптимизмом. В руке она держала пару простеньких кед. Она протянула их мне, морща носик.

– Все пройдет нормально, я почти уверена. Не верю, что это говорю, но я предлагаю тебе одеть кеды. Они придадут тебе более «человеческий» вид. Согласись, что люди ходят по осеннему городу именно в обуви, а не босиком.

Она указала своим пальчиком с идеальным маникюром на мои босые ноги.

– Алиса, спасительница, – констатировала я. – Я со всем забыла про кеды.

Воевать с ней по поводу содержания моего гардероба было занятием бесполезным, так как Алиса пускала в ход все свое обаяние, чтобы безгранично хозяйничать в моем шкафу. Однажды я устроила тихий бунт и самостоятельно купила себе пару джинсов и молодежных футболок с надписями. Все это я носила ровно неделю. И до сих пор не знаю, куда Алиса их дела. Могла и сжечь. Хотя она и ходила с невинным видом, я уверена, что это ее рук дело!