Принц-консорт для королевы-попаданки - Елена Милютина
Принесли, вернее, принес. Молодой человек, приятной наружности, как оказалось тот самый страшный единокровный брат. Извинился, сказал, что утешал племянницу. Ей кто-то сказал, что ее отец умер. И я даже знаю, кто. Девочке годика два, но уже говорит понятно. Поцеловала, она меня ручонками обняла, просит не умирать, как папа! Утешила. Она около меня так и заснула. Наплакалась. Валлентейн мне пособолезновал, по поводу Ксанье. Оказалось, друзья были, в одной академии учились, чуть ли не в одной группе. Пообещал, что злоумышленников найдут и накажут, и вдохновителей тоже, кем бы они не были. Я так подозреваю, что он подозревает кто мог эту диверсию учинить, и ему это очень не нравится. Оказалось, что он занимается расследованием магических преступлений, в ранге заместителя министра внутреннего порядка. Заместителей всего два, один по немагическим преступлениям, и он, по магическим. Расследование ведет пока второй, но он тоже курирует, так как без магии такое провернуть сложно, но пока следов ее незаметно. Но это ничего не значит, опытный маг следы умеет прятать. Хорошо поговорили. Только он постоянно в окно посматривал. И вдруг подхватился.
- Лесси, твоя матушка приехала, я пойду, и Майку унесу, а то скандал будет. Потом загляну, есть у меня соображения кое-какие, хочу у тебя одолжения попросить!
Аккуратно племянницу подхватил и сбежал. Я задумалась, так ли все плохо? Вроде неплохой человек! Не монстр. Но особо успокаиваться не буду. Посмотрим. И послушаем, что он попросит!
Вовремя ушел. Матушка вошла, под руку с пожилым, важным типом. Одним из Совета. Он меня поцеловал, внучкой назвал. Поняла, дед, Тот самый Великий герцог, Федерринни. Я поблагодарила, только не знаю, как его величать. Сжала кулон. В голове раздалось: – Можешь дедушкой!
Ничего себе, мобильная связь. Сказала, как положено:
- Спасибо, что посетил, дедушка!
Тот растрогался, рассказал, что Орден законников выдал вердикт, что срок появления наследника продлевается еще на пять лет. Только пока это решение негласно, на совет выносить не будут. Сын мой сосет хорошо, с виду здоров, лой Костелло никому свои выводы не сообщил, так что его пока здоровым считают. И раньше, чем через три месяца никто ни о чем не догадается. Да и то, вряд ли. С кормилицы клятву взяли о неразглашении. Так что о том, что наследник головку не держит никто не узнает. А заключение дали, зная о тяжелых родах, на всякий случай, вдруг младенец слабенький. Так что поправляйся, внучка, траур три месяца спокойно выдержи и отправляйся мужа искать. Похвалил маменьку, что решила к сестре обратиться. Простился. Ушел.
И тут меня осенило.
- Маменька – говорю, как же мы будем мужа у твоей сестры искать, если ее сыновья мои кузены? Разве это разрешено? Да и дети могут слабыми родиться!
- Так ты что, совсем не помнишь? Мы же не родные сестры. Троюродные. Твой дед усыновил дочь своего погибшего кузена. В то год нашествие орков было, из степей на севере, их поместье разграбили, кузена с женой убили, а дочку годовалую спрятали добрые люди, в лесу. Отец мой потом ее удочерил официально. Я с ней вместе росла, почти одновременно замуж вышли. Так что сестрами друг друга считаем. Только она не совсем счастлива в браке была, но сейчас все в порядке. Потом расскажу, раз ты все забыла. Отдыхай, если завтра на отпевании быть хочешь!
Перед отпеванием меня переодели в траурное платье. Ну как, платье, черный балахон. Такая традиция. Нельзя вдове фигуру показывать. На голову чепец какой-то, чалму напоминает, сверху – вуаль плотную. Лица не видно. Это мне три месяца так ходить! Может и хорошо. Никто моего выражения лица не увидит. Служба пошла, долгая, я даже сидеть устала. Девочки мои подняться помогли, к гробу подвели. Я покойника поцеловала в лоб, жалко, симпатичный парень. Потом усадили обратно, и все, по знатности, подходить прощаться стали. Мамочка моя, просто поклонилась, потом Валлентейн. Подошел, и тоже в лоб покойника поцеловал. Значит, правда, друзья были. Потом ко мне подошел с соболезнованиями, руку поцеловал. Дальше – дед и другие члены совета. Потом, просто знать. К телу и моей руке допускались титулом не ниже графа. За что баронов обидели, не знаю. Так комиссия по похоронам решила. Но почти весь знатный зверинец увидела.
Потом кардинал последнюю молитву прочитал, покойника благословил, гроб закрыли. Юля мне объяснила, что кардинал заклинание сохранности наложил, что бы свежим довезли. И представление закончилось. Меня обратно в покои отнесли, разоблачили, губкой обтерли, и в кровать уложили. Отдыхать. Вечером Костелло пришел, осмотрел, сказал, что все хорошо, но три дня он меня еще в кровати продержит, до уборной сама ходить могу, только с поддержкой. И душ принимать можно, через день. Хорошо. Хочется уже на улицу, погулять. Сад, говорят, здесь хорош. Так что жду свободы.
7.
Еще три дня провалялась в постели, но с пользой приказала принести мне книги по истории королевства, по географии мира, и узнала, что в этом мире есть газеты. И журналы тоже. Обрадовалась. Приказала доставить мне подшивки за этот год. И приносить новые номера. Объяснила девочкам, что мне срочно надо найти мужа. Так как один сын хорошо, но ненадежно. А поскольку больше я встретить любовь не надеюсь, и не хочу, то буду искать по расчету. Они посмеялись, но все доставили. Маменьке и деду я тоже самое сказала. Маменька фыркнула, дед похвалил. Предложил две кандидатуры.
Независимого герцога Гренского и кузена короля Флеи, недавно овдовевшего. Прочитала и долго плевалась. Герцогство Гренское крошечное, бедное, его владетель женат три раза, одна жена умерла, одну он выгнал за бездетность, и одна просто сбежала. Он сейчас в процессе развода. Кузен короля Флеи вдовец, 60 лет. Спасибо, дедушка! Ты прямо подыгрываешь партии принца!
При следующем визите деда я так прямо и сказала. Дед обиделся. Обозвал глупой, наивной девчонкой. Главное, что бы муж был, и что бы не лез в дела нашего государства, а родить можно и от капитана гвардии, вон какой красавец, и меня глазами уже второй год ест. Что делать, если мой отец поставил условие – муж королевской крови. А свободных кандидатов в консорты раз и обчелся. И он назвал, пожалуй, единственных, которые в возрасте, в котором не будет сомнения, что ребенок их. Никто же
