Личный целитель Его Светлости - Ольга Райская
- Я не успел ее рассмотреть, господин…
- Я сказал, нарисуешь!..
Голоса удалялись. Я еще минуту прислушивалась и только потом осмелилась сотворить простое заклинание, вызывающее магического светлячка. Подземелье осветилось тусклым зеленоватым светом.
Темный коридор уходил куда-то вдаль, но выбора у меня не осталось. Путь назад отрезан, а значит, идти предстоит только вперед. Главное, выбраться, а там уж я доберусь до обители Святого Вершителя.
Если кто и способен дать правильный совет в сложившейся ситуации, так это моя тетка Дана.
- Ну что, Гатто, идем, - прошептала я.
Ответа, конечно же, не ждала, но он… последовал, прозвучав где-то в моей голове:
- Быстрая черепаха - еще не газель… - ехидно подначила рыба.
Да, просто с отцовским подарком не будет.
Глава 3
Подземный ход петлял и извивался. Не было ему ни конца ни края. Я уже почти утратила веру в то, что мне удастся выбраться отсюда и всю дорогу думала, почему отец не ушел со мной. Ведь лаз запечатывался с любой стороны. Вывод напрашивался сам собой – Роан спасал меня. Потому что, если бы мы сбежали вдвоем, маги тайной королевской канцелярии прошерстили бы каждый пятачок хижины и отыскали бы нас. А так будут охотиться на какую-то девицу, внешность которой, надеюсь, никто не запомнил.
Рыба молчала, как и положено рыбе, но я чувствовала, что у Гатто накипело, и он едва сдерживается. Надо же, у нашей небольшой семьи есть свой личный фамильяр. Хорошо бы почитать про такую редкую разновидность…
Эх, добраться бы до библиотеки! Да что там добраться, выбраться бы!
Потайной ход закончился неожиданно. Коридор сворачивал, и я зажмурилась, потому что в глаза бил яркий свет. Снаружи выход напоминал небольшую живописную пещерку природного происхождения, заросшую осотом, и подозрений у случайных прохожих не вызывал.
Мы с рыбой оказались в лесу, и куда идти дальше, я не представляла. Ни одной тропинки, ни одной просеки, лишь можжевеловые кусты и деревья, стоящие ровным частым строем. И что прикажете делать?
Кажется, я произнесла это вслух, потому что тут же услышала в своей голове ехидный ответ:
- Так и хочется поинтересоваться, трудно ли жить без ума?
Наглости чешуйчатому не занимать. Я, между прочим, его от тайной канцелярии спасла! Но отвечать хамством на хамство не в моих правилах. Хворые люди, как правило, раздражительны и ворчливы. Частое общение с ними научили меня терпению, смирению и такту.
- Что вы хотели этим сказать? – поинтересовалась я.
Рыба высунула из воды мордочку, внимательно посмотрела на меня сначала одним глазом, потом другим, и ответила:
- Выше стоишь – дальше видишь.
За этой репликой шла череда тяжких вздохов и что-то похожее на «эх, молодежь…».
Но я поняла ход рыбьих мыслей, осмотрелась и… Пещера располагалась в нижней части холма с довольно крутым склоном. Если саквояж и аквариум оставить внизу, то я вполне смогу забраться на вершину и осмотреться.
- Жди меня здесь, - сказала я Гатто, словно рыба могла уйти без меня.
- Эх, молодежь!.. - донеслось до меня очень грустное, наполненное горечью, восклицание.
С вершины открывался хороший обзор, но главное – я увидела знакомые стены монастыря Святого Вершителя, а торговый тракт, проходящий мимо обители, был совсем недалеко.
- Спасибо за подсказку, - поблагодарила я рыбку, подхватывая аквариум.
Гатто ничего не ответил, но мне показалось, что он остался доволен.
Примерно через час я подходила к знакомым стенам, за которыми прошло мое детство. Возможно, оно могло бы быть счастливее, но я вспоминала каждый день, проведенный здесь, с теплотой.
- Обитель закрыта для посещений. Завтра приходи, милая… завтра… - крикнула сверху одна из монахинь, когда я постучала в огромные ворота, но увидев меня, улыбнулась и помахала рукой. – Санни, деточка! Каждый день о тебе вспоминаем в молитвах, курочка наша яркая.
В воротах открылась калитка, и я вошла на монастырский двор, сразу ощутив себя защищенной. Даже воздух обители был каким-то особенным, вкусным. Я набирала его полную грудь и никак не могла надышаться.
Здесь все было знакомо. Каждый уголок, каждая башенка. Неподалеку виднелись белые арки лекарни, куда со всей окрестности свозили самых хворых и раненых.
Вряд ли монахинь-целительниц можно назвать сильными магами, но кроме зелий, отваров и ритуалов, у них для каждого болезного находилось доброе слово и молитва во здравие. Кроме того, все послушницы работали сестрами милосердия, с малых лет приучаясь уходу за пациентами.
В стенах монастыря не признают родства, ибо все мы здесь одна семья Святого Вершителя, поэтому мало кто знал, что мать-настоятельница доводится мне родной теткой по матери. Росла я как все сиротки, принятые сюда для обучения.
В лекарню я впервые попала в семь лет. Меня так увлекало все, что происходило здесь, несмотря на стоны и даже смертельные случаи. Мне нравилось ухаживать за больными, выполнять указания целителей, а главное – наблюдать, как недавно лежачий постепенно встает, начинает улыбаться и возвращается к жизни. В такие минуты я чувствовала себя причастной к его исцелению и радовалась, а уж в душе разливались свет и теплота такой силы, что хотелось обнять весь мир и поделиться всем добрым и хорошим, что было во мне.
Уже тогда я знала, что посвящу свою жизнь целительству, а когда в четырнадцать лет у меня открылся дар, поняла – мне богами уготовлено пройти дорогой отца.
Сначала училась у монахинь.
- Санни, держи руки! Направляй поток глубже! А теперь извлекай… извлекай кисту, пока мальчик не истек кровью, а уж я позабочусь, чтобы этого не случилось… - ворчала на меня старая Фани.
Она была самым сильным целителем обители, и ей доставались самые сложные, часто неизлечимые случаи. Я же до самой академии была ее неизменным ассистентом, и когда отправилась учиться, знала и умела уже многое.
- У себя ли мать-настоятельница, сестра? – спросила я у привратницы.
- Отобедав, к себе поднялась, курочка моя, - ответила добрая женщина.
Очень хотелось зайти и поздороваться со старушкой Фани, но я прошла мимо и поднялась по крутой лестнице в башню, где находились теткины комнаты.
- Дитя мое! – ахнула Дана Эсби, увидев меня на своем пороге.
