Кудеса для Евы - Елена Ликина
Я им ещё покажу! Они ещё меня узнают!
Прокляну! Отомщу! Обязательно поквитаюсь! Они обо всём пожалеют!
В голове принялись разворачиваться планы мести – один изощреннее другого.
Ева разом вспотела и расстегнула шубейку.
– Да что ж ты делаешь! – Матрёша выхватила коробок и быстро задвинула крышечку. – Сказано было не смотреть! Вон, проняло как! Красная вся, глазюки разгорелись!
– Я их проучу! Они пожалеют!.. – забормотала Ева.
– Ты обороты-то сбавь! Не приваживай смутью!
– Нет здесь вашей смутьи. Сбежала давно.
– Прям там. Рядом невидимкой крутится, выжидает, когда в кондицию войдёшь. Тогда и выпьет!
– Что выпьет?
– Энергию, силу. Назови как хочешь. Ненависть организм подточит и всё, хана.
– Как вы не понимаете! – Ева никак не могла успокоиться. – Меня предали! Обманули!
– Всё понимаю. Сама попала. Рассказывала уже про свой случай.
– Вы не договорили.
– Да?.. – удивилась Матрёша.
– На телефон отвлеклись…
– Далеко ли намылились, девки? – из переулочка прямо на них вывернул незнакомый дедок с хворостиной.
– Прогуливаемся, Семён. – поприветствовала его Матрёша. – Воздухом дышим.
– Дело нужное. – одобрил дед. – Я вот тоже на моцион вышел.
– А хворостина зачем?
– От вихревых отбиваться. Совсем ошалели к ночи, безобразники.
– Давай, Семён. Разгони их всех. А мы пойдём. Некогда нам.
– Гляжу ты ресницы присобачила, – поддел дед Матрёшу. – Прямо как щётки сделалися! Впору полы мести.
– Смейся, смейся. Как стану знаменитой – по-другому запоёшь. Автограф просить будешь.
– Это кто ж с тобой? – дед прищурился на Еву. – Товарка по замыслу? Иль Анькина смена?
Но Матрёша проигнорировала вопрос, и, обогнув деда, потянула Еву вперёд по улочке.
– Вы не договорили, – ту же напомнила ей Ева. – Ну, про предательство…
– Да что говорить. Перехватила у меня мужика одна персона. Приворотом к себе привязала. Как бычок на верёвочке за ней ходил, совсем от чувств одурел…
Приворот! – возликовала Ева про себя.
Вот надёжное средство!
Как же она сама не сообразила, как не вспомнила про него!
– Даже не думай! – Матрёша погрозила ей пальцем. – Приворот – штука страшная! Сделать – сделаешь, да только шибко после пожалеешь.
Домик бабы Они оказался очень близко и напомнил Еве пряник в глазури. Маленький и ладный, выкрашенный бело-голубой краской смотрелся он до того красиво, что захотелось поскорее войти.
– Давай, давай, – подтолкнула её к калитке Матрёша. – Не тормози. Двигайся.
Перед самым крыльцом тропинку перед ними перебежал кто-то вроде большой собаки, мигнул на опешившую Еву красными фарами глаз да потрусил мохнатой копной в глубь двора.
Над головой прокричали тоскливо и пронзительно, столкнули с краешка крыши пушистый ком снега.
Ева шарахнулась и без стука ввалилась в узкие сени.
Позабытый аромат из детства окутал её тёплым душистым облаком – похоже пахло у бабули в деревне, когда та затевала пирожки.
– Напекла Оня! – довольно пробормотала Матрёша. – Словно предчувствовала, что будут гости.
Тихо прошелестел телефон, Матрёша поморщилась, но нажала на кнопочку, процедила недовольно в трубку:
– Чего надо?
Ева не стала прислушиваться к разговору, чуть приоткрыла ведущую в комнату дверь.
– Измучилси я! – послышалось через щель. – Присыпаю на ходу!
У занавешенного окошка за столом помещался знакомый лохматый котяра, черпающий обеими лапами из кувшина то ли сметану, то ли густые сливки.
Хозяйка дома возилась у печи, тащила из духовки широкий противень, густо заполненный пышными булочками.
– Дай пирожочка! – потянулся к противню кот. – Страсть, до чего хороши!
– Вот подостынут, тогда и угостишься, – баба Оня чуть шлёпнула кота по лапе да накинула на выпечку светлое льняное полотенце.
Дворовый почесался и смачно зевнул.
– В спячку тебе пора. Зачем противишься природе?
– Нельзя мне в спячку! Лукичну клетник просватает!
– Коли суждено такое – не сможешь помешать.
