Заноза для ректора, или Переполох в академии Тьмагов (СИ) - Корр Кристина
… моя сила могла не отозваться. Я вообще не знала, как ей пользоваться.
До ворот добралась глубокой ночью, когда уже круглая, зловещая луна выкатилась на небо, а изо рта вырывался пар. Холодно… очень холодно. Я продрогла насквозь, до самых косточек.
Стража косилась с опаской. Босая оборванка, в паутине и царапинах, вышедшая из леса не внушала доверия. Я понимала. Но тем не менее держалась, будто аристократка. Мама любила повторять, чтобы не случилось Юнна, держись невозмутимо. Если упала лицом в грязь, то сделай вид, что она целебная…
Я протянула письмо. Стражник надломил печать и неторопливо, словно издеваясь, прочёл, явно наслаждаясь тем, что меня трясёт. А после нехотя отворил дверь в воротах.
— Господин Бернар Лойс живёт на окраине. Тебе через весь город идти, по сторонам оглядывайся. Ночь всё же… — произнёс насмешливо, запирая засов.
Благодарно кивнула и побрела искать нужный мне дом.
Всю дорогу я как ненормальная вздрагивала от каждого шороха. Вздрагивала и пряталась в тени деревьев, в проулках. Слух обострился. Если слышала отдалённые голоса, уходила в другую сторону, так путь вышел длиннее, зато безопаснее. Когда я наконец вышла к дому знакомого моего спасителя, меня нещадно бил озноб.
Поднялась на белокаменное крыльцо особняка, обхватила металлическое кольцо побелевшими от холода пальцами и постучала. Из глубины дома раздались достаточно лёгкие и уверенные шаги, а через секунду дверь приоткрылась.
Меня ослепило светом.
— Не могли бы вы убрать лампу? — попросила сипло, прикрываясь рукой.
— Кто вы и по какому вопросу явились в дом господина Лойса? — бесстрастно поинтересовался, судя по всему, дворецкий, опуская лампу.
Я проморгалась и задрала голову, чтобы смотреть мужчине в глаза, а не утыкаться взглядом в жабо. На меня смотрели холодно. Но мне показалось больше с презрением.
— Я по личному вопросу, — пробормотала, извлекая многострадальное письмо. — От господина Ноа Стоуна.
Дворецкий скептически выгнул бровь.
— От лорда Стоуна? — поинтересовался он насмешливо. — Милая барышня вы, верно, что-то спутали.
— Посмотрите на печать, сэр, и прочтите письмо, я не вру, — произнесла, стушевавшись.
— Печать можно подделать, как и письмо, — невозмутимо отозвался упрямый дворецкий. Я прекрасно понимала его скептицизм и недоверие, кто бы поверил оборванке? Но я безумно устала, замёрзла и хотела спать.
— Послушайте… — вымолвила утомлённо. — Лично вам я вообще не должна ничего доказывать. Позовите хозяина. А если выставите меня, готовы к последствиям своего поступка? Что если мои слова окажутся правдой? Что тогда?
Мужчина недовольно поджал бледные губы и захлопнул дверь перед моим лицом. Это было грубо, но после всего пережитого, я радовалась, что он не позвал констебля.
Минуты ожидания показались вечностью. Я привались к перилам, едва держась на ногах. Глаза слипались, даже несмотря на пронизывающий холод…
— Письмо, — раздался сухой, скрипучий голос над головой, заставив вздрогнуть.
На меня равнодушно смотрел мужчина, кутавшийся в чёрный, расшитый золотом халат. Его маленькое лицо было испещрено глубокими морщинами…
— Вот, милорд, прошу, — отозвалась хрипло, протягивая конверт дрожащей рукой.
Господин Лойс небрежно вскрыл его, надорвав, и развернул бумагу. Его серые глаза-бусины бегали по ровным строчкам, а выражение лица становилось всё более хмурым.
— Денег не дам, — отрезал жёстко. Убирая письмо обратно в конверт. — На порог тоже не пущу. Тут за углом есть постоялый двор, жди там. Через два дня мой поверенный найдёт тебя и передаст документы, Алиса Мардж, — произнёс с издёвкой и скрылся в доме, заперев дверь.
— Ну ладно… — я пожала плечами и спустилась с крыльца.
Сунула руку в карман, достала три серебряника и подкинула на ладони. Надеюсь, этих денег хватит на несколько дней проживания. А если нет… предложу помощь в уборке, посуду мыть буду, если придётся. Всё равно, только бы не на улице спать…
Во дворе лаяла собака. Я осторожно приоткрыла калитку, замирая испуганным зверьком…
… лязгнула цепь. Пёс скалил зубы, угрожающе рыча.
Тяжко вздохнув, обошла его по кругу, не реагируя на отчаянные попытки кобеля дотянуться до меня и тяпнуть. Вбежала на крыльцо и постучала кулаком в дубовую толстую дверь. Дурная это затея шастать ночью по подозрительным местам, но выбора у меня всё равно не было.
— Кто такая? Зачем пожаловала? — в образовавшуюся щель просунулась голова в белом чепце.
— Место ищу на ночлег, госпожа, — произнесла я, протягивая деньги. — На три дня постоя. И воды бы тёплой, еды немного, даже самой скудной.
Хозяйка забрала серебряники и впустила меня. Взяла канделябр и, прикрывая рукой дрожащее пламя свечей, повела меня наверх.
— Сиди тихо, на завтрак и ужин спустишься сама, в комнату подавать не стану. За твои гроши обойдёшься без обеда… — под ногами женщины скрипели половицы.
— Я могу посуду мыть… — произнесла робко, ступая следом.
— Вот ещё, — хмыкнула она. — Есть у меня помощница, дочь моя умница. Зачем мне прохиндейка с улицы?
— Действительно… — буркнула устало и не забыла поблагодарить за ночлег и гостеприимство. Пустили и то ладно…
Следующие сутки я спала. Меня не волновал жёсткий ватный матрас и колючее шерстяное одеяло, не волновали скрипящие ставни от малейшего дуновения ветра и не пугал жуткий вой под дверью, появившийся из-за сквозняка. Я билась в лихорадке. То приходила в себя, то вновь проваливалась в забытьё.
Кажется, заходила хозяйка, проверить не померла ли я. Не померла. Она любезно оставила у кровати графин с водой и гранённый стакан, за что я искренне была ей благодарна. Жажда мучила страшная.
Очнулась, когда за окном тускло светило неласковое осеннее солнце. Болело всё. Каждая косточка. А слабость мучила такая, что я едва добрела до уборной. С трудом умылась, привела волосы в порядок и спустилась в зал. Если сейчас время обеда, то мне не повезло…
В дневном свете таверна не казалась такой пугающей. За дубовыми столами, на лавках расположились постояльцы. Где-то на кухне громыхала посуда, звякали ложки и вилки, в воздухе витал густой аромат жареного мяса.
… рот наполнился слюной, а желудок мгновенно свело спазмом.
— Маменька велела тебя накормить, — раздался сбоку робкий тонюсенький голосок.
Повернула голову и вздёрнула бровь. Внимательными голубыми глазами на меня смотрела девчушка лет пятнадцати. Светло-русые волосы были убраны в косы, на конопатом лице красовался чуть вздёрнутый аккуратный нос. Не такой поросячий, как у меня сейчас. Скорее, как пуговка. Да и сама девочка была ладная на вид, в миленьком голубом платье с белым передником. Наверное, это и есть дочь хозяйки.
— Спасибо, — сипло отозвалась я и прочистила горло. — Тебе помочь?
Малышка качнула головой.
— Ты за стол садись… вон там, в углу, а я всё принесу.
Девчонка оказалась проворной и шустрой. По пути в кухню успела принять несколько заказов, протёрла столы влажной тряпкой, принесла мужикам пиво в тяжёлых деревянных кружках…
Поставила передо мной тарелку наваристого супа, гуляш, корзинку хлеба, кружку кваса и, пожелав приятного аппетита, умчалась работать дальше. И правда, умница. Хозяйка не преувеличила…
Я ела не спеша. Тщательно пережёвывала и не реагировала на косые взгляды, направленные на меня. Надеюсь Бернар Лойс не обманет и его человек завтра принесёт документы. Я же решила после обеда немного пройтись, про работу поспрашивать. Выгляжу конечно не лучшим образом, но не могу же я остаться на улице и без средств к существованию. Срочно нужно было искать место с проживанием.
Девчушка вернулась, когда я закончила и складывала грязную посуду на поднос.
— На вот… — смущённо произнесла она, ставя на лавку мягкие кожаные сапожки. — Подойти должны…
Я застыла, не зная, как реагировать.
— Спасибо… — вымолвила тихо, осторожно беря обувь в руки. — Я заработаю, отдам.
