Я стала женой злодея - Анастасия Миллюр
Расстояние между нами медленно сокращалось. И чем ближе мы были друг к другу, тем сильнее колотилось в груди сердце. Оно словно пыталось проделать дыру в ребрах и вырваться наружу, чтобы броситься к объекту своего воздыхания. Я его судить не могла. Даже и не знаю, что саму меня удерживало от того, чтобы не слететь по ступенькам прямо в руки к Ридриху. Наверное, Кементина, которая нависала над нами, как Дамоклов меч.
Воспоминание о героине неприятно заворошилось в груди. А потому, когда я сошла с последней ступени и склонилась в реверансе, опуская голову, тон моего голоса прозвучал несколько холоднее, чем планировалось:
— Досточтимый сейр Абенаж… Рада приветствовать.
Тут же мой подбородок приподняли цепкие пальцы Ридриха, заставив вновь посмотреть в его глаза. И если минуту назад мужчина был зол, то сейчас он был в самом настоящем бешенстве. Каждой клеточкой тела я ощутила его тихую, скрытую под безразличной маской ярость.
С губ сорвался короткий выдох. Когда он так себя вел… Я просто не могла сдерживаться.
Разум из последних сил натягивал поводья разошедшегося сердца и искал плетку, что бы его осадить. Мысли сиганули во все стороны, оставляя после себя лишь звенящую пустоту. Иными словами, в душе и голове творился полный бедлам.
И посреди этого хаоса прозвучал лишь один единственный короткий вопрос, заданным ледяным тоном:
— Кто?
Знай я мужчину чуть меньше, то даже бы не поняла, о чем он спрашивал. Но Боги… Это же был Ридрих… Мой Ридрих. Конечно, иногда я готова была продать почку, чтобы понять, что творилось у него в голове, и какие хороводы там водили его тараканы. Но иногда… В такие моменты, как сейчас, я видела его насквозь.
— Ярчайшее солнце империи, Его величество Регори отправил мне платье, — ответила я, заглядывая прямо в бушующую бездну его глаз. — Я не посмела отказать.
Ридрих сжал зубы, на его челюсти заиграли желваки. А его взгляд в очередной раз прошелся по моим голым плечам, острым ключицам, споткнулся в зоне декольте и тут же вернулся к моим глазам.
Не знаю, какой черт меня вечно толкал на безумные поступки, но я медленно распрямилась, сделала шаг к мужчине, сокращая между нами расстояния и, не сводя с него глаз, с мягкой улыбкой спросила:
— Мне не идет, досточтимый сейр Абенаж? Велите мне переодеться?
Но за что я обожала Ридриха, так это за его умение удивлять и вести себя таким образом, что там не то что бабочки в животе начинали щекотать… Там рождались настоящие слоны и сходились в буйном, бешеном танце, топая и устраивая землетрясение.
Этот невозможный мужчина… Он вдруг сорвал с плеч свой черный плащ, накинул мне его на плечи и, соединив полы, дернул меня на себя. Его глаза жадно прошлись по моему лицу и поймали меня в свою бездонную черную ловушку.
— Дай мне причину не вырвать глаза тем, кто видел тебя в подобном виде, — произнес он опасно низким тоном, и я вся с ног до головы покрылась мурашками, а ноги, кажется, подкосились.
Уставший разум обреченно махнул рукой, глотая успокоительный настой, а сердце ошеломленно застыло на месте, пытаясь пережить сотую влюбленность в Ридриха. Бедное. Достается же ему…
Но ответить Ридриху все же что-то было нужно, и поэтому я, на скорую руку взбодрив и отряхнув разум, бросила его на передовую. Давай, не подведи.
Но он, кажется, таки не оправился. Иначе как объяснить следующие слова, сорвавшиеся с моих губ?
— Они могут глазеть сколько угодно, сейр Абенаж, — проговорила я тихо, удерживая его взгляд. — Но подойти так близко и коснуться меня можете лишь вы.
Кадык на его горле дернулся. Пальцы, удерживающие полы плаща, скользнули выше, к шее, провели по ней, вызывая у меня легкую дрожь, а затем коснулись затылка и резко сжали волосы.
— Пусть это будет действительно так, Азалия, — проговорил он, обдавая горячим дыханием мое ухо. — Отныне любой мужчина, кто коснется тебя, в тот же момент лишится руки.
Ой…
Вот и доигралась…
Разум ошеломленно потирал затылок, а сердце ликовало. Ему все нравилось.
И пока я приходила в себя от подобных слов, Ридрих решил меня добить. Резко отстранившись, он повернулся к хранящему напряженную тишину залу и ледяным голосом приказал:
— Я запрещаю смотреть на Святую, подходить к ней, разговаривать с ней или касаться ее. Нарушите заперт и отправитесь на корм демону.
Глупцов, которые вздумали бы что-то возразить, к счастью не было.
— Идем, — коротко велел он уже мне.
В полной тишине мы миновали зал и поднялись по возвышению. Я уже отчаялась предугадать, к чему все это может привести. Он заставит меня стоять рядом? Может, посадит к себе на колени? Было бы неплохо, но это уж полный бред. Такого он себе даже в лучшие времена не позволял.
И только подойдя к трону, я заметила раскиданные рядом с ним подушки. Нехорошее предчувствие заворочалось под кожей, а Ридрих, оглянулся на меня и кивком подбородка указал как раз в их сторону.
— Будешь сидеть здесь.
Не знаю, откуда ко мне пришло такое ощущение, словно он ждет от меня сопротивления. Будто он думает, что я сейчас взбрыкну, как необъезженная кобылка, вспылю и попытаюсь ему перечить прямо на глазах у всего народа. А это в свою очередь будет рассчитываться как публично нанесенное оскорбление доверенному лицу императора. С такими обвинениями не шутят.
Но спорить я не собиралась. Быть может, мой разум там окончательно свалил на курорт восстанавливать нервы, но… Я почему-то даже ощущала странное довольство.
Он хочет держать меня к себе поближе. Куда хуже было бы, если бы он велел мне убраться из зала и больше не раздражать его.
— Как прикажите, — кивнула я с улыбкой и изящно опустилась на подушечки, не забыв поправить плащ так, чтобы то плечико, которые было ближе к трону оказалось совершенно случайно обнаженным.
На это Ридрих уже ничего не ответил, и можно было подумать, что ему все равно, но как тогда объяснить усилившееся ощущение его темной ауры? Все равно? О, нет. Ему было совершенно не наплевать на то, как я выглядела в этом чертовски соблазнительном платье, укрытая его плащом и сидящая на коленях рядом с его троном.
— Поднимитесь, — ледяным голосом велел Ридрих. Хотя сказано это было таким тоном, словно он приговаривал гостей к смертной казни.
Наверное, именно поэтому несчастные в первые
