«Стрела Амура» и ведьмина натура - Маргарита Преображенская
– Фиса, поберегись! Не простая это шапка!
Я удивлённо взглянула на него и положила шляпку на стол. Сейчас она уже не выглядела старой, даже наоборот – словно только что из магазина. А солома-то, солома такая яркая, будто изнутри светится!
– Присядь! – сказал Витюня и сам тоже сел на стул – на тот самый, где недавно расположилась широкоплечая гражданка. – Я тебе верю. Более того, я, кажется, знаю, что произошло!
– Ну и?.. – нетерпеливо воскликнула я.
– Я сейчас проверил все уровни защиты усадьбы, думал, что мои магические замочки кто-то подломил, а я не заметил, – начал Тюня. – Но они невредимы и работают по-прежнему. Это может говорить только об одном: сюда проникала сущность, не владеющая колдовством, а …
– Как же тогда она отсюда исчезла? И почему этот дом после прихода этой сущности так лихорадит, что в нём образуются странные подполы и записки?! Не владела колдовством? Ага! – перебила его я.
– Ты не волнуйся, Фиса, и не перебивай! – спокойно и мягко сказал домовой. – Защита не сработала, потому что сюда наведалась не ведьма, а нечто наделённое первородной силой, причём силой очень большой, способной даже на какой-то промежуток повернуть время вспять и всколыхнуть родовую память!
– Как это?! – поразилась я.
Первородными силами обладали самые древние жители нашего измерения, появившиеся здесь намного раньше людей. Кто-то называл их богами, кто-то – паранормальными явлениями, кто-то – демонами или духами, кто-то – просто высшими, и так далее, но не в названии дело. Собственно, именно от них часть умений передалась людям в виде ведьмовства. Пожалуй, домовых тоже можно было с некоторой натяжкой отнести к этой категории, но с домовыми ведьмы вполне могли справиться в отличие от тех, о ком говорил Витюня. К тому же в Школе Ведьм нас учили, что все высшие уже давно покинули измерение Земля.
– Им-то зачем наше брачное агентство?! – пробормотала я, сопоставляя факты.
– Ты права: брачное агентство им до лампочки! – согласился Витюня. – У них здесь другой, можно сказать, шкурный, интерес!
– То есть?! – удивилась я, приготовившись слушать.
Кажется, я влипла в какую-то потрясающую историю! Домовой порылся в карманах и через некоторое время выудил старинный медальон на тяжёлой цепи, изготовленный из потемневшей от времени бронзы. На аверсе было изображение двух пар крыльев, объединённое белой розой. Я смотрела на него, словно на какую-то подсказку, которую никак не могла понять. И тут Витюня открыл створки. Медальон-то, оказывается, был с секретом и выглядел теперь, словно маленькая овальная книжица. Внутри было два портрета: один, явно мужской, стёрся от времени, а возможно, был кем-то расцарапан в порыве гнева, поэтому можно было увидеть только форму лица, тёмные волосы и какие-то элементы старинных одежд; а вот второй портрет, находившийся на внутренней стороне аверса, оказался мне неожиданно знаком!
– Ой! Я же её знаю! – воскликнула я, ткнув пальцем в портрет темноволосой хорошенькой девицы, как две капли воды похожей на ту, что я видела во сне. – Ты тоже с ней знаком?!
Витюня улыбнулся, хотя получилось это как-то уж очень грустно.
– Это твоя прапрабабка, Анфиса! – сказал он. – Хозяйка этой усадьбы.
– Как?! – поразилась я. – Неправда! Я же видела её портреты, они у мамы над кроватью висят, и на них совсем другая женщина! И потом, я же все архивы перерыла, когда в наследство вступала – семейные, государственные и даже тайные в Школе Ведьм, и ничего не нашла.
– Правильно! – сказал Витюня. – Все её настоящие портреты, все данные были стёрты, я сохранил этот медальон, рискуя попасть под Высший Трибунал.
– Стёрты?! Но почему?! – изумилась я.
– Она нарушила закон. – Тюня тяжело вздохнул и захлопнул медальон. – И чтобы её ветвь рода ведьм не прервалась и ты не лишилась наследства, было уговорено изъять память о ней и провести морализацию. Ради такого решения пришлось многим пожертвовать: взяточничество, знаешь ли, процветало во все времена.
– Да, какой закон-то?! – спросила я, подивившись полученной информации и перебирая в голове свод законов, который вдалбливали всем ведьмам-свахам, начиная с первых дней обучения.
Конечно, в нём было много пунктов – от дресс-кода и правил ношения оружия до неприкосновенности заказанного жениха и обета никогда не влюбляться для самой свахи, но вряд ли за это могло последовать такое суровое наказание.
– Она использовала оружие ведьм для своей личной выгоды. – Витюня, снова взглянул на портрет в медальоне, прежде чем спрятать его обратно в карман. – Пыталась поразить любовными пулями сердце понравившегося ей мужчины, а потом воздействовать магией на членов его семьи. Это её медальон.
– Значит, это портрет её возлюбленного там, внутри? – спросила я.
– Да, – кивнул Витюня. – Я как-то в порыве расцарапал его когтем.
Домовой нахмурился, а я вспоминала свой недавний сон. Получалось, что я увидела самый важный момент жизни моей прапрабабки: это была не просто рядовая охота, а нападение на понравившегося ей кавалера. Вот, оказывается, какая у меня боевая и бедовая родственница была! Атаман в юбке! А ведь мне все говорили, что я в неё!
– По-моему, даже за такой проступок ведьму сильно не карали, а просто отбирали дар! – задумчиво пробормотала я, освежив в памяти уроки по Свашной юриспруденции. – Хотя это, конечно, ужасно – остаться без работы и магии, но о памяти и всякой там морализации не было и речи. Подумаешь, человечка себе присмотрела подходящего! И что?
– Цыц, Фиска! Не ровен час, кто услышит твои крамольные речи, проблем не оберёмся! И так за нами с той самой поры в шесть глаз смотрят! – цыкнул на меня домовой, а потом приблизил ко мне свою бородатую физиономию и прошептал: – В том-то и дело, что не человека она себе выбрала-то!
– А кого?! – таким же заговорщическим шёпотом спросила я, подумав почему-то о мужчине-вамп. А что? Ценный супруг: когда надо – извлекла из хранилища, пообщалась, а коли не к душе стал – в солярий его, и дело с концом!
Витюня не успел ответить, потому что по всему дому вдруг зазвенела посуда, затрясся пол, заходили ходуном сены, захлопнулись окна, а шторы задвинулись сами собой, словно наш дом
