Королева праха и боли - Лив Зандер

В коридоре послышались знакомые торопливые шаги Орли, замершие у входа. Служанка вздохнула:

– Ох, девка, ну че ты томишься в воде часами, че твоя свиная лопатка воскресным утром.

Я вытерла пар, осевший каплями на моем холодном лбу, и нахмурилась, глядя на черные полумесяцы, образовавшиеся у оснований ногтей:

– Зато здесь я хотя бы не дрожу.

Здесь – и рядом с Еношем.

Целыми днями я прижималась к нему, пока он спал. Спал и спал. И это хорошо, потому что я знала, что иначе он не потерпел бы моего присутствия возле себя.

Грудная клетка сжалась, сдавив внутренние органы.

– Я все испортила.

– Вылазь-ка. – Орли взяла мои волосы, отжала их хорошенько, и струйки темной воды потекли на камни: это сходили остатки ореховой краски. – Видала небось, че деется с кусками мяса, коли оставить их надолго в теплом месте?

– Нет.

Старуха недовольно хмыкнула:

– Они сереют и становятся склизкими от гнили.

Я сжала кулак, почувствовала, что ладонь скользкая, и желудок мой сжался – от голода! Вздохнув, я выбралась из источника и завернулась в шкуру, которую держала Орли.

– К-как т-ты в-выносишь эт-такий холод-д-д?

– Со временем и ты перестанешь замечать холод и перестанешь тосковать… по чему-то теплому.

Это «что-то» – Енош.

Его всевластие превратилось в грубую, примитивную силу, которая притягивала меня к нему – так неумолимо, что по телу беспрестанно пробегали волны желания, почти заменяющие столь необходимое тепло. Потому-то я и не хотела ничего, кроме как раствориться в нем.

Но все, что нас связывало, рухнуло, и эта катастрофа высасывала остатки крови из моего остановившегося сердца…

Орли похлопала меня по плечу, вытирая, потом потянулась к разложенному на камнях широкому полотну:

– Хватит уже погрязать в своих печалях. Че те нужно, так это солнце, девка. Аха, ниче так не лечит разум, как солнце и свежий воздух.

Я подняла руки, глядя, как служанка обматывает тряпкой мой живот, пряча под тканью раны.

– Снаружи?

Орли кивнула:

– Тут все провоняло смертью, а дышу не одна я.

– Я не хочу уходить. – И чуть не застонала. Целый месяц я пыталась сбежать отсюда, но теперь у меня внутри все переворачивалось от одной лишь мысли об этом. – И не желаю, чтобы меня пырнули ножом в четвертый раз, едва мы выйдем наружу.

– Думаю, от энтого ты уже не умрешь снова, девка. – Орли фыркнула, радуясь собственной «трупной» шуточке, и протянула мне одно из моих платьев, дожидаясь, когда я шагну в круг черных перьев. – И уж точно не за воротами, где все уже давным-давно мертвы. Несчастные души, пережившие гнев бога, не осмеливаются приближаться. Я хожу туда иногда. Родом я не оттудова, но те земли все равно мне как дом.

Земли за Солтренскими вратами.

Дрожь вновь пробежала по спине, а ладонь сама собой погладила круговым движением живот, подчиняясь жестокому, извращенному инстинкту, от которого я почему-то никак не могла избавиться. Как же странно моя судьба перекликается с судьбой Ньялы, настойчиво возвращая к ней мои мысли.

– Я все еще ничего не понимаю. – И поэтому все еще скорблю о потере того, чего и не существовало вовсе. – Как я могла так ошибаться? Я, повитуха… Меня тошнило после каждого завтрака.

– Кабы я ела на завтрак рыбьи головы, меня б тоже тошнило.

– Ну… – С этим я не могла спорить. – А как же семена?

– Ну, ты была ранена, девка, напугана, одна-одинешенька со своими тяготами. Вот твой желудок и закис от волнений.

– Но…

– Хватит, девка. Цыц. – Старуха накрыла шкурой мои волосы, вытирая их. – Забудь. Все энти тщетные разговоры, напрасное горе… Че энто меняет?

Грудь моя сжалась.

Ничего.

В глубине души я знала, что должна испытывать облегчение от этого открытия. Я никогда не стала бы матерью, однако материнские инстинкты говорили, что я должна находить утешение в том, что мой ребенок в безопасности.

Пускай и воображаемый.

В животе под моей ладонью опять что-то завибрировало, и я поспешно отдернула руку.

– Может, мне следует подождать, когда проснется Енош, чтобы он убрал гниль. – Между бровей Орли залегла складка, и это сильно пошатнуло мою уверенность: – Он ведь… уберет ее, верно?

– Девка, ты видела когда-нить мужика, который просыпался бы не угрюмым да раздраженным? Убирать гниль для хозяина…

– Немалый труд. – Я с трудом проглотила воздух, слабо отдающий вонью моего собственного разложения. – Да, я помню. Просто представить не могу, что он может быть таким жестоким.

Служанка издала невеселый смешок. Жестом она велела мне надеть туфли и вывела в коридор.

– Не могешь? Тогда ты вместе со стуком сердца потеряла еще и рассудок.

Может и так.

Лично я винила во всем свадьбу.

После того как я дала ему клятву, Енош чуть приподнял маску оскорбленного бога, позволив мне увидеть под ней любящего мужчину. Он избаловал меня сладчайшими словами и нежнейшими прикосновениями. Енош окончательно сломил мою выкованную ненавистью броню, оставив мое холодное умолкшее сердце беспомощным и беззащитным.

Теперь его маска вернулась на прежнее место и, кажется, сделалась железной, какая судьба будет ожидать меня, когда Енош проснется?

Пальцы снова потянулись к животу, раздвигая перья, подбираясь к бередящему раны хлопку.

– Я хочу, чтобы это исчезло. Мне все еще больно, невыносимо больно. Думаешь, он действительно сохранит раны навеки?

– Ах, девка, все будет хорошо. – Слова женщины капельку облегчили давящий страх, но лишь до тех пор, пока она, остановившись, не вытянула руку, закатав повыше рукава своего клетчатого платья. – Ну, покуда ты готова к худшему.

Кислая желчь обожгла мне горло при виде глубоких порезов, красными браслетами окольцевавших запястья Орли.

– Ты никогда раньше не показывала мне…

– Потому как ты не спрашивала, как я умерла, – сказала она, аккуратно прикрыв раны, и снова двинулась к мосту. – Ах, как злился хозяин, когда у него отняли маленькую леди с округлившимся пузом. О, я предупреждала его, но кто ж слушает старую Орли? Присматривать за ней было все равно че пасти стаю блохастых кошек.

– И что сделал Енош?

Пожав плечами, служанка пересекла тронный зал.

– Тащил меня за своей лошадью, пока Эйлам не пришел за моим дыханием.

Мышцы мои напряглись при звуке этого имени, а ноги сами собой остановились перед первой дырой в том мосту, что вел к Солтренским вратам.

– Если выйду наружу и Енош проснется, он подумает, что я пытаюсь сбежать.

Пышные формы Орли затряслись от смеха.

– Неважно, в какую