Плоцкие буренки - Анастасия Церковская
— Избавь меня от этой болтовни, — недовольно фыркнула Мири и ускорила шаг. Хотелось как можно скорее оказаться в теплом салоне машины. И вообще, завтра в школу, нужно сделать уроки и немного поспать. Но, судя по времени, получится сделать что-то одно, и учебники в этой битве явно проигрывают: Мири просто валилась с ног от усталости. И смешанных чувств.
Она ощущала себя странно, не так, как раньше. Она вообще не думала, что окажется в подобной ситуации и будет реагировать на происходящее с таким равнодушием, словно все так, как и должно быть. Определенно, это заметил и Румар, который шел за ней. Его взгляд ощущался на спине столь сильно, будто бы его глаза прожигали ее лазером.
Надо будет разобраться в себе в несколько другой обстановке. С кружечкой горячего шоколада, закутавшись в плед в обнимку с какой-нибудь сказкой. Она как раз хотела прочитать про волшебника из трущоб.
Внезапная тревога накрыла Мири. Или нет, не тревога — это чувство она не понимала, просто какая-то сила заставила ее повернуться назад. Румар округлил глаза, когда ему в лоб полетел огнетушитель.
Он увернулся и басисто вскрикнул. Но Мири целилась совершенно не в Тоомаш.
Один из мертвяков, видимо, решил взять реванш и закусить обидчиком в тот момент, когда тот чувствует себя победителем.
Удар пришелся в челюсть, неприятно чваркнуло. Гнилушка отшатнулась и разинула пасть без губ, в обрамлении бахромы из остатков кожи. Впервые Мири видела живого мертвеца столь близко: как из десен его сочится ядовитый зеленоватый гной, а в трупных пятнах, где образовались язвы, копошатся черви.
Рука будто бы сама потянулась к ножнам.
Обнажив лезвие, Мири полосонула им по шее мертвеца. И снова странное чувство, что все правильно. Тело неприятеля начало оседать на землю. Румар оттолкнул Мири и напор огня осветил зловещий мрак. Как в замедленной сьемке сгорало гнилое мясо.
А теперь почему-то пахнуло рыбой.
— Туши.
Мири вздрогнула, сбросив с себя оцепенение. Кивнула, нагнулась к земле в поисках откатившегося огнетушителя.
Содержимого баллона едва хватило, чтобы затушить огонь.
На этом мертвеце напарники и закончили облаву. Вскоре они сидели в машине где-то в поле, где луна, не закрываясь деревьями, освещала остатки травы и кривую песчаную дорогу в неизвестность. Странная такая дорога, не похоже, что по ней ездили автомобили.
На горизонте появлялась алеющая полоса. Еще совсем темно, но пройдет немного времени, и синюю тьму сменят предрассветные сумерки. Небо сияет миллиардами звезд, они мерцают и кажутся такими близкими сегодня…
Румар курил, высунув руку в форточку. Он выключил фары, остановил двигатель, и поэтому от тишины звенело в ушах. Поздней осенью в полях не пели птицы, не стрекотали сверчки.
Мири тянула пиво из переносного холодильника. Больше у Тоомаш в машине ничего не было, а от кислотного привкуса по рту хотелось побыстрее избавиться.
— А ты ведь спасла меня, — вдруг сказал Румар, нарушив тишину. Волшебство момента испорчено, Мири нравилась эта всепоглощающая тишина. В ней она чувствовала себя комфортно. Сейчас она совершенно не знала, о чем говорить с Тоомаш.
— Да, мне показалось, что я убила того мертвяка.
— Не, это бред. Убить их может только Охотник, впитав через клинок энергию, которая дает мертвякам возможность двигаться. Только огонь может уничтожить их. Но ты выиграла немного времени, чтобы я смог закончить начатое. Спасибо. Спасибо, что была со мной сегодня.
— У меня был выбор? — вздернула брови Мири. — Если бы тебя сожрали, то кто бы отвез меня домой?
Румар усмехнулся.
— Ты оказалась совершенно не такой, как я представлял.
— Странно, а я вот почему-то не испытываю удивления. Я от тебя ничего хорошего не ожидала. И вообще, такое чувство, что все так, как и должно быть.
— О, у тебя тоже так? — оживился Тоомаш. Он выбросил сигарету и взял в ладони руку Мири. — Возможно, ты не поверишь мне, но я намного ближе к богам, чем кажется. Меня даже иногда колдуном называют.
Мири критично осмотрела напарника. Мягко говоря, на верующего он совершенно не тянул. Весь такой показательно небрежный, но при этом ухоженный, в брендовых вещах — работа над образом требовала времени, вряд ли он возносил молитвы идолам, вместо того, чтобы развлекаться с девушками и красоваться по клубам и концертам среди элиты.
Видно же, живет в удовольствие, ни в чем себе не отказывая и не особо думая о завтрашнем дне. Но, если присмотреться, во взгляде Тоомаш имелось что-то такое… какое-то особое понимание мира, если так можно выразиться. Точных слов Мири не могла подобрать.
— Сомнительно. На жреца какого-нибудь ты не очень походишь. Да и на истинного верующего не особо.
— Может быть, — усмехнулся Румар. — Но на каких-то уровнях я это… типа чувствую вибрации мира, тонкие, блять, материи. И вот я тебе точно скажу, боги равнодушны к праведникам. Они обращают взор к тем, кто способен что-то менять. Сторона морали их не волнует, это инструмент человечества. И я, значит, умею чувствовать таких людей.
— Каких? — не поняла Мири.
— Которые имеют влияние на ход событий. Я почувствовал это в тебе тогда, в «ведьминой избе». Поэтому феньку и попросил, в ней есть энергетика.
— Да ты просвещённый, оказывается, лол.
— Угарай на здоровье. Но ведь я не ошибся в тебе, так? Ты спасла меня. Может, это боги направляют меня на правильный путь, при котором я могу достичь успеха?
— Странно, что ты в подобные вещи веришь. Ты слишком материальный для таких духовных штук.
— Думаешь так, да?
— Ага.
Тоомаш вздохнул.
— А я думал, что нравлюсь тебе.
Мири бы рассмеялась, только сильно устала, чтобы тратить силы на проявление эмоций. Нравится? Да она просто хотела стать частью какого-нибудь общества, а окружение Румара казалось ей перспективным. Но сам он…
— Было интересно посмотреть, кто ты такой поближе. Но не льсти себе.
Румар открыл пиво и немного отпил, уставившись на горизонт.
— Это к лучшему. Не будем отвлекаться от общего дела.
— Какого еще дела? — возмутилась Мири. С чего этот самовлюбленный кретин решил, что она захочет иметь с ним дело впредь? — У меня нет желания продолжать все это.
— Но на твоем лице сегодня я прочитал совершенно другое. Тебе понравилось. Мне врать бесполезно. Будешь врать себе?
Мири наклонилась к полу и двумя пальцами
