Удача в подарок, неприятности в комплекте - Наталья Алексеевна Мусникова
Конечно, Виталина Геннадьевна уверяла, что у неё больные ноги, высокое давление, и вообще она инвалид и не сегодня, так завтра всенепременно скончается, но пока если смерть и вспоминала об этой даме, то в кошмарах, после которых испуганно озиралась, поглубже натягивала на голову капюшон и суеверно трижды сплёвывала через левое плечо, стуча по рукоятке косы.
Дверь открылась после первого же раскатистого «та-та-а-ам», живо напомнившего Алексею о железнодорожных сигналах, извещающих о скором прибытии поезда. На пороге застыла памятником извечному женскому любопытству хозяйка: невысокая полноватая женщина с яркими, словно фломастером поставленными веснушками и густыми короткими каштановыми волосами, надёжно защищёнными от седины дорогой краской для волос. Дама, которую язык и инстинкт самосохранения не позволяли назвать старухой, близоруко прищурилась и всплеснула пухлыми руками:
- Ох ты господи, да никак Лёшенька пожаловал! Ой ты ж, касатик горемычный, да как же ты пережил утрату голубки-то своей белокрылой?!
У Виталины Геннадьевны риторических вопросов не было, а потому Алексей пожал плечами и неловко развёл руками:
- С трудом.
Острые, спрятавшиеся в опущенных складчатых веках чёрные глазки быстро обшарили всю мужскую фигуру, тщательно отмечая каждую морщинку, каждый седой волосок, каждую складочку на рубашке и новую проколотую ножом дырочку на ремне, поддерживающем джинсы. За время траура Алексей, и так-то не отличавшийся пышнотелостью, похудел ещё больше, на что обратил внимание лишь готовясь к визиту к соседке, когда ремень затянулся на штанах гораздо дальше старой обшарпанной прорези. Пришлось прорезать новую, пыхтя от усердия и в очередной раз давая себе зарок питаться как следует, чтобы костями на сквозняке не греметь.
- Да что же мы на пороге-то стоим, - закончив первое, визуальное, обследование всплеснула руками соседка и отступила на шажок в квартиру, бдительно придерживая рукой дверь. – Заходи, Лёшенька, сейчас обедать будем. Чай, изголодался по домашней пище-то? Без жёнки-то, поди, готовить совсем перестал, да и с ней не шибко много сальца нагулял. Не рукастая жёнка-то у тебя была, намаялся ты с ней, прости господи, грех так о покойнице говорить.
Виталина Геннадьевна набожно перекрестилась, чуть слышно шевеля губами. Алексей скрипнул зубами, но спорить не стал, помня, что спорить с соседкой, что штурмовать хорошо укреплённую крепость небольшим отрядом: времени и сил угробишь уйму, а толку не будет.
- Проходи, милый, - Виталина Геннадьевна указала Корсарову в сторону небольшой сияющей чистотой кухоньки, - обувь-то можешь не снимать, я пол нонче не мыла. У меня ведь спина так сегодня болит, прям еле с постели встала. И давление опять скачет, мушки чёрные перед глазами летают, еле вижу.
Алексей посмотрел на крепкую женщину, способную если не коня, то молоденькую лошадку на руках занести в горящую избу, и неопределённо кашлянул. Поддерживать медицинский разговор ему не хотелось, жаловаться соседка любила ничуть не меньше, чем сплетничать, а заставлять себя ждать Корсарову не хотелось. Конечно, друг всё поймёт и не осудит, но всё же врождённая пунктуальность вкупе с развитым в школьные годы чувством такта в один голос утверждали, что времени на пустые разговоры нет. Ни единой минуточки.
- Виталина Геннадьевна, - Алексей героически попытался вклиниться в пространный рассказ соседки о чёрствых и бездушных медиках со «скорой», которые отказались в очередной раз, всего восемь раз за ночь и позвонила им, паразитам, выезжать к ней делать укол и мерить давление.
Перебить Виталину Геннадьевну оказалось невозможно, она уподобилась тетереву по весне и не слышала никого и ничего вокруг, кроме себя. Корсаров обречённо вздохнул, покосился на старые с облупившейся краской ходики и покорно сел на предложенный табурет, помнивший если не первую пятилетку, то разоблачение культа личности точно.
- Прости, касатик, тебе пока такое не понять, - Виталина Геннадьевна достала из пожелтевшего от времени буфета тарелку и проворно налила в неё густой борщ, щедро шлёпнув сверху полную ложку настоящей деревенской сметаны, - ты, ить, ещё молоденький, у тебя, поди, и голова-то только с похмелья болит.
Алексей поперхнулся борщом и закашлялся так, что даже слёзы на глазах выступили. Вот ведь, соседушка ненаглядная, всё-то углядит!
- Горячо? – женщина заботливо стукнула соседа по спине. – А ты не торопись, не торопись, куда тебе спешить-то, тем более что с работы уходить собрался.
Ложка чуть не выпала из ослабевших пальцев, Алексей успел её перехватить, но суп всё равно выплеснулся, в том числе и на рубашку.
- Что, ручки дрожат? – Виталина Геннадьевна сочувственно поцокала языком, зорко разглядывая пятно. – Оно и понятно, годины ведь совсем недавно прошли. Рубашечку-то поменять придётся, так ты не переживай, у меня как раз есть одна, сын оставил. Они с невесткой месяц назад приезжали. Ой, Алёшенька, знал бы ты, какая нерадящая у меня невестка! Как говорится, и хотелось бы хуже, да некуда!
Предчувствуя пространный рассказ о никудышной невестке и всей её никчёмно-неудачливой родне, Алексей поспешно выпалил:
- Виталина Геннадьевна, я переезжаю, вы мне квартиру продать поможете?
Женщина так поспешно закрыла рот, что было слышно, как клацнули у неё зубы.
- А ты куда, касатик, собрался? – в глазах соседки вспыхнуло любопытство инквизитора, случайно обнаружившего в деревне новую ведьму.
Алексей неопределённо пожал плечами. Выкладывать всё начистоту, чтобы потом все перипетии его личной жизни полоскали на всех углах, он, естественно, не собирался, врать не любил, а полуправду не подготовил.
- Продать квартиру-то, конечно, можно, - женщина покачала головой, с кряхтеньем поднимаясь со стула, забирая опустевшую тарелку и с горкой наполняя её потушенной с колбасой капустой. – Продать дело нехитрое, вон, Никитишна давеча интересовалась, не продаётся ли в нашем районе квартирка. Петечка-то её, младшенький, девицу привёл, а та такая гонористая, не хочет жить с Никитишной, отдельное жильё подавай!
Алексей меланхолично подумал, что с острой на язык, во все щели сующей любопытный нос и вечно всем недовольной Никитичной смог бы ужиться только что глухонемой Герасим, да и то не факт. Потом вспомнился поселившийся в квартире после смерти Лики хаос, и щёки опалил стыд. Прежде чем продавать квартиру, её следовало бы хоть немного почистить.
- Петечка по образованию-то строитель, он своей мадаме квартирку под ключ сделает, - продолжала ворковать Виталина Геннадьевна, деловито гремя чайником и споро выставляя на стол сушки, помнящие ещё строительство Петербурга, - так что покупать готовые хоромы ему резона нет. Ему бы чего-нибудь попроще, чтобы ремонт сделать и вселиться. У тебя-то, поди,
