Шеррилин Кеньон - Страж
Сетх посмотрел на нее.
– Не смей.
Лидия замерла, услышав приказ, обещавший мучительную смерть в случае неповиновения. Тем не менее, она не меняла позы, готовая напасть, если он сделает хоть шаг в ее сторону.
Удерживая ее холодным взглядом, демон потянулся и вытащил кинжал из раны. Судя по крови на ее руках, Лидии удалось попасть между пластин брони и ранить чудовище.
Но ничего, кроме окровавленного кинжала на полу не указывало на рану. Демон даже не поморщился от боли. Казалось, что он наслаждается ею.
«Мне конец. Кто он? Что он?»
Демон вытер кровь с рук о нагрудник так, словно это ничего не значило. Зловещий ярко-красный мазок сильно выделялся на темно-бордовой броне.
– Тебе не убить меня, гречанка. Ты можешь только разозлить. Если хочешь сохранить жизнь, советую этого не делать.
«Мне даже не конец. Дела обстоят намного хуже, чем можно себе представить. Это конец, умноженный на сто. Что же делать? Умереть, это уж точно. Но только после хорошей драки».
Сетх увидел, как здравый смысл вновь вернулся в ее взгляд. Кошачьи золотисто-топазные глаза буквально светились силой духа. Он никогда не встречал такого уникального цвета. И они раскрывали ложь Солина. Все греческие Ловцы Сновкоторые защищали спящих от кошмаров и хищников, скрывающихся в сновидениях, голубоглазые.
А таких невероятных глаз ему видеть еще не доводилось.
– Ты можешь говорить? – Сетх хотел знать, солгал ли Солин и об этом.
Она медленно покачала головой.
«Ну, по крайне мере она меня понимает. Уже что-то. Не много, но все же».
Она начала двигать руками в грациозном танце. За этим было приятно наблюдать. Спустя минуту Сетх понял, что это ее язык.
– Я тебя не понимаю.
Теперь она задвигала руками быстрее и яростнее. Без сомнения она проклинала его так же, как и Солин.
Дьявол, она так красива. Не классической идеальной красотой богини или демонессы. Хотя глаза слишком большие для овального личика. Настолько, что они преобладали над остальными чертами. Ногти неровные, словно у нее есть нервная привычка грызть их.
А губы…
Пухлые, полные и ярко-розовые. Идеальные. Одна лишь мысль о них взбудоражила кровь, заставляя до боли желать пленницу, которую он должен убить.
«Не удивительно, что Солин так ее защищал. Будь она моей женщиной, я бы прикончил любого, осмелившегося прикоснуться к ней.
А кто бы поступил иначе? Это первобытный инстинкт – защищать тех, кто для тебя важен.
Не в моем случае».
Так и есть. Он животное, заботившееся только о себе. Иное ему не ведомо. Он не жил полной жизнью. Просто выживал. Нуар уничтожил его, и ничто не сможет возродить его вновь.
Все его существование сводилось к выживанию. Для него не существовало цели важнее. Никакой. Он выполнял то, что ему приказывали.
У него просто нет другого выбора.
Теперь ему нужно сломить бога.
– Останешься здесь, – сказал Сетх прекрасной пленнице. А сам вернулся к допросу Солина, надеясь, что на этом все закончится.
***Лидия замерла, оставшись одна.
«Где же демон? И что важнее, где же я сама?»
Как и та часть обители, в которой Лидия успела побывать, эта комната была темной. Свет исходил лишь от жуткой синей трубы на потолке, странным образом напоминавший ей потеки крови. Промозглый холод витал в воздухе, наполняя это место отчаянием.
Самое удивительное – в комнате отсутствовали двери. Ни единой. Окон тоже нет. Проверяя, Лидия дважды обошла комнату.
Да уж. Выбраться можно лишь телепортировавшись. И она по-прежнему лишена этой способности.
«Черт! Я в ловушке»
Оглядевшись, Лидия заметила в дальнем углу огромную кровать с балдахином, застеленную меховым покрывалом, хотя не похоже, что на ней вообще кто-то спал. Более того, на покрывале лежал толстый слой пыли.
Стены сделаны из того же отсыревшего камня, что и в коридорах.
В комнате есть камин, но огонь, способный разогнать пронзающий до костей могильный холод, не полыхал. Рядом стоял большой, удивительно аккуратный деревянный стол в стиле барокко, а на нем лежал ноутбук – вещь явно не вписывающийся в обстановку. Это единственный личный предмет в комнате.
С любопытством Лидия подошла к ноутбуку, намереваясь включить. Но стоило к нему прикоснуться, как крышка захлопнулась, едва не придавив пальцы.
«Какого черта?»
Она попыталась ее открыть, но безрезультатно. Такое впечатление, будто вещица живая, и точно знала, что Лидии нельзя ее трогать. Ну да…
«Ну, по крайней мере, меня, не пытают. Пока. Что же делать?»
Для начала нужно поднять кинжал и ждать. Лидия поморщилась от вида окровавленного оружия. Похоже, она задела артерию. А демон никак не отреагировал на удар. Выходит, он бессмертный. Один из мазохистов, кайфующих от боли.
«Я так влипла. Что еще он может сделать, кроме как убить меня?»
Очевидный ответ ужасал Лидию даже больше мыслей о смерти.
«Он меня не изнасилует. Может убить его я не смогу, но запросто кастрирую. И сделаю это, если он меня хоть пальцем коснется».
С этой мыслью Лидия пошла в угол и присела спиной к стене, готовая возобновить драку, как только вернется демон.
***– Где Лидия?
Сетх остановился, услышав воинственный тон Солина. Так вот, как зовут женщину.
«Лидия. Красиво… словно песня. Вот только я не поэт.
Я – смерть, а она– всего лишь средство для достижения цели».
Прищурив глаза, он подошел к столу с прикованным Солином. Сетх не понаслышке знал, какую боль причиняет такое положение.
Какое унижение.
Нет ничего хуже, чем находиться в чьей-то власти и не иметь возможности дать отпор или хотя бы защититься. Лежать, не зная, когда вновь начнутся пытки.
Лишенный достоинства.
Без надежды на спасение…
Глубоко внутри, крошечным клочком души Сетх сочувствовала Солину.
«Даже не думай», – пронеслось в голове. – «Именно поэтому тебя изначально наказали. Если ты не достанешь нужную информацию, тебя снова запрут в камере. Никто не пришел тебе на помощь. Не стоит забывать об этом. Никто не пытался спасти. И к тебе никто не проявил ни капли сочувствия».
Даже собственная мать. Память о ее жестокости была так же свежа, как и в детстве. Тогда он проклинал ее за то что бросила его умирать.
Беззащитного.
В одиночестве.
«Но за Солином пришла Лидия. Она рискнула ради него собственной жизнью».
Ревность опалила сердце.
«Что в этом Солине такого особенного? Чем он заслужил столько заботы и преданности? Зачем ради него жертвовать собой?»
