Обретение (СИ) - Анастасия Ильинична Эльберг
Жители деревни смотрели на Эрфиана с недоумением и опасением. Сперва он решил, что они не хотят связываться с советником Жрицы Царсины, но уже на следующий день после разговора с Саадой, у которой решил поселиться, понял, что причина в другом. Сновидцы были и оставались людьми, но умели чувствовать так же тонко, как темные существа. К чужаку без золотых волос и фиалковых глаз, к эльфу, владеющему их магией, они испытывали страх. Нави говорила правду: здесь все считают себя всевластными и не любят, если кто-то заставляет их в этом сомневаться.
Ночью Эрфиан не сомкнул глаз — за исключением тех коротких мгновений, когда получалось забыться и перенестись в другой мир, где он раз за разом делал одно и то же: наклонялся к бледному лицу Гриаллы и целовал холодные губы жены. Он садился на постели, ложился снова, пытался уснуть, пусть и знал, чем все закончится. А под утро что-то внутри успокоилось, мысли — и хорошие, и плохие — ушли без следа. Когда посветлел горизонт, Эрфиан закрыл глаза и уснул. Спал он так крепко, что у Саады не получилось его разбудить, и пришлось пропустить обед.
Во сне вампирша Мирития явилась ему в длинном платье из тяжелой темно-синей ткани. Пряди серебряных волос были собраны в высокую прическу, украшенную нитями мелкого черного жемчуга. Женщина стояла на берегу озера, сложив руки на животе, и улыбалась, но не позволяла Эрфиану приблизиться. По правде говоря, ему было страшновато к ней подходить. Мирития отличалась от остальных вампирш, которых ему доводилось встречать. Она властвовала над неведомой силой, женской, теплой и светлой, но могущественной. Заключалась ли эта сила в ее голосе? Он не знал. Ему было достаточно того, что ее колыбельные возвращали ощущение покоя.
Во сне Эрфиану было хорошо. Но каждое утро он, открывая глаза, задавал себе один и тот же вопрос — зачем? Почему боги до сих пор не забрали у него жизнь? За что они наказывают его бессмысленным существованием? Он не верил в то, что найдет вампиршу даже с помощью Нави и Следопытов. Не был уверен в том, что хочет ее искать. Ему не хотелось двигаться, есть, говорить. Ему не хотелось даже дышать. Отчего он не умер тогда, вместе с ней?
Эрфиан чувствовал: он болен, но не может себя излечить, так как не понимает, что у него болит. Наверное, он уже умер.
— По душе тебе фрукты, дорогой гость?
Эрфиан тряхнул головой и посмотрел в тарелку. Он съел только персик и пару долек апельсина.
— По душе, — тихо ответил он.
— Расскажи, что печалит тебя, дорогой гость. Сновидцы знают, с чего начинается исцеление души.
— Ты не сможешь мне помочь.
— Назови мне свое имя, дорогой гость.
Не дождавшись ответа, Сновидица сложила руки на столе и улыбнулась.
— Ты держишь путь в замок женщины, при мысли о которой твое сердце начинает биться чаще. Не так ли, советник Жрицы Царсины?
Эрфиан почувствовал, как к щекам приливает кровь. Улыбка Саады стала шире.
— Ты не похож на мертвого. Уж поверь жрице Охотницы, она успела их повидать.
— Я ищу кое-кого, — выпалил Эрфиан. — Мне нужна…
— … вампирша Мирития. Думал ли ты о том, почему она не явится к тебе, хотя приходит во сне? Она — могущественное существо, может найти любого.
Оставив гостя размышлять над ответом, Саада убрала со стола тарелки и плошки и вернулась с кубком горячего травяного отвара.
— Что скажешь, дорогой гость?
— Я не знаю, — признался Эрфиан. — Я не думал об этом.
— Потому, советник Жрицы Царсины, что ты еще не готов принять ее исцеление. Зачем ей исцелять кого-то, если он считает себя мертвым?
— И, тем не менее, она навещает меня во сне каждую ночь.
— Вот и ответ, дорогой гость. Она хочет помочь. Но ты не хочешь принимать помощь.
Эрфиан сделал несколько глотков отвара, который уже успел немного остыть.
— Эта ее магия — голос, да? — обратился он к Сааде.
Та неопределенно пожала плечами.
— У меня нет ответа на твой вопрос, дорогой гость. Вампирша Мирития — древнее существо. У ее магии нет имени.
— Если так, почему именно я?
Саада подняла глаза к потолку шатра и повторила фразу, которую путники часто слышат из уст Сновидцев:
— У меня нет ответа на твой вопрос.
* * *
Город Хошех
Эрфиан прикрыл глаза ладонью, заслоняясь от принесенного ветром песка, и посмотрел на замок, силуэт которого вырисовывался на фоне предзакатного неба. Он стоял на границе владений Нави, и в нем боролись два чувства — смятение и предвкушение. В последнее время он вспоминал о ней все чаще. Ему хотелось ее увидеть. Сейчас он готов был признаться себе в том, что скучал. Имела ли эта тоска что-то общее с влюбленностью? Вряд ли, но попытки понять свои чувства приводили Эрфиана в состояние странного смущения. Он превращался в эльфенка, которому вампирша спасла жизнь. По прошествии стольких весен воспоминания о Нави нашли уютный уголок в его памяти. Тайный, недоступный для других уголок, который он будет оберегать.
* * *
— Прошу, садись. Я скажу госпоже, что ты пришел.
Эрфиан опустился в одно из кресел у стола, отметив, как изменилась обстановка замка. Окна украшали узоры из цветных стекол, на полу больше не было ни ковров, ни подушек. Холодный темный камень. Комнаты казались больше и пустыннее.
— Давно у меня не бывало таких гостей.
Нави стояла в дверях, разглядывая его, и не торопилась подходить ближе. На вампирше было короткое платье из белоснежного шелка, на ногах — кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Она остригла волосы, соломенные пряди едва прикрывали уши и подчеркивали худобу лица. Эрфиану пришло в голову, что Нави постарела.
— Какими судьбами, мальчик? — осведомилась вампирша, проходя в комнату. — Или как следует к тебе обращаться? Советник?
— Приятно осознавать, что моя судьба тебе небезразлична.
Нави села в кресло напротив.
— Я с большим вниманием слежу за твоей жизнью.
— Зачем?
— Ты — мой маленький
