Княжна с секретом (СИ) - Лара Пущина
Так… Мы ехали в машине. За рулем сидел Валлен, рядом с ним — Варька. Я и гадский Адриан — на заднем сидении. Мы неслись на огромной скорости по сельской дороге и врезались в какую-то дурацкую стену… Точнее, мы через нее перелетели… Или все это мне снится? И я сейчас открою глаза и обнаружу себя в уютной спаленке с такими родными занавесками на окне и кустиком герани в глиняном горшочке на подоконнике…
Глаза я все-таки открыла, но ни занавесок, ни герани поблизости не оказалось. Вместо привычных атрибутов ежедневного пробуждения меня окружали стены из шкур, блеклый ковер на земляном полу и связки засушенных растений с одуряющим запахом. У дальней стены этой… хижины-юрты-вигвама заметила кучу сваленного на пол тряпья, из которой торчала гладко оструганная палка.
И куда подевались мои «товарищи по несчастью»? Бросили меня в этом малоприятном месте, а сами перебрались в более комфортабельный сон? Туда, где «город золотой с прозрачными воротами и яркою звездой»? Но это нечестно! Я тоже хочу туда. По крайней мере, это лучше, чем валяться на вонючих шкурах неизвестно в какой дыре!
Или… или они меня банально похитили с неясной пока целью? Или с ясной? Ведь не случайно Адриан вчера угрожал затащить меня в Монголию… что-то говорил о раскопках… Обстановочка очень напоминает жилище кочевых народов.
А вдруг эта парочка решила подработать и продать наши с Бегловой молодые здоровые тела на органы? О таких изуверах даже газеты писали. Не-эт, я не согласна! Не нравится мне такой сон, пора просыпаться! Кстати, куда подевалась Варька?
Внезапно тряпичный ворох зашевелился и я в ужасе зажмурилась. Да это не просто сон — это самый настоящий кошмар! Нечто подобное мне уже снилось… давно… в детстве. Тогда я долго не могла прийти в себя и даже пару дней провела в детдомовском лазарете. Но и после этого временами шарахалась от подозрительных предметов и боялась засыпать в темной комнате.
— Проснулась, онна? Вот и хвала Степному духу! — послышался старческий голос. — Живучая… Сразу видно, что нашего роду-племени…
Старуха в длинной юбке, из-под которой выглядывали босые мозолистые ноги, и меховом жилете, встала, опираясь на посох, кряхтя и постанывая распрямила спину и сделала несколько шагов к чугунному котлу, под которым алели в полумраке угольки.
— Выпей, онна! Отвар бодрянки придаст сил и очистит разум!
Пить хотелось ужасно, но я оттолкнула протянутый ковшик — вдруг это какой-то яд или наркотик? Жидкость выплеснулась на земляной пол и из образовавшейся лужицы поднялся ароматный пар.
Старуха лишь качнула головой и вновь зачерпнула из котла.
— Думаешь, я отравить тебя хочу? Глупая онна… молода-ая…
— Кто вы? — голос наконец-то прорезался, но звучал хрипло и неуверенно, что ли. Как будто я говорю не на родном русском языке, а как-то иначе… Да и чувствовала себя не так чтобы замечательно. Немного кружилась голова, все тело ломило как при тяжелой форме гриппа. И все же я с трудом села, откинувшись на подушку из колючего меха.
— Выпей — тогда скажу! — Старуха хитро улыбнулась, обнажая беззубую челюсть, сделала глоток из ковшика и изобразила удовольствие.
Жажда пригрозила обезвоживанием, и я решила рискнуть — хуже все равно не будет. Отвар оказался густым, как кисель, и чуть кисловатым. И, действительно, вкусным. Я бы даже сказала, сытным. Организм тут же потребовал добавки, и бабка меня не разочаровала.
— Можешь называть меня Мать Дивина. Я варю отвары и зелья, лучшие во всей Моррейской степи. — гордо прошамкала моя странная собеседница. — Вот и тебя выходила… А еще ворожу понемногу, гадаю, вижу… У вас таких ведьмами называют.
— Что же вы видите? — Я обозрела скудный интерьер, бабульку со сморщенным личиком и сделала вывод — маразм и деменция на полпути к Альцгеймеру.
— Все вижу! — невозмутимо ответила Дивина. — И тебя вижу, онна, хоть и мешает немного Печать.
Так! Бабка совершенно не в себе! Слава богу, что не буйная.
— А вы почему меня так называете — онна? Меня Маргаритой зовут.
— Так ведь это не имя. Онна на нашем языке значит Дочь Степного Духа. А Маргаритой тебя больше звать не будут, забудь!
— Неужели? — Я начинала злиться. — Отвечай сейчас же, где я, кто меня сюда притащил и куда подевались люди, которые были со мной?
— Люди? — Дивина расхохоталась жутким каркающим смехом. — Ты хочешь сказать — глупая человечка и маги? Так в яме они сидят и ждут, когда Владыка решит их судьбу. Проклятые… Они забыли, что Духи Моррейских степей не подвластны их магии.
— Ты все лжешь, ты просто сумасшедшая старуха!
Я почувствовала в руке забытый ковш и уже собиралась швырнуть его в это жуткое чудовище, но Дивина сдвинула совершенно седые брови и пронзила меня отнюдь не старческим взглядом. Да и голос ее зазвучал иначе.
— Тебя плохо воспитали, Дочь Степного Духа! Но чего можно было ожидать от людей? Ты потеряла связь со своими корнями, а без корней ты не нужна нам!
Ведьма с поразительной для ее возраста силой вонзила посох в твердую землю. Мертвое на первый взгляд дерево ожило — незаметная прежде резьба с изображением чудовищных горгулий дрогнула и засветилась мигающим пунктиром.
— Не торопись, Мать Дивина! Еще не все потеряно!
Полог шатра отлетел в сторону и на потертый ковер шагнул высокий статный мужчина лет сорока-сорока пяти на вид. Его плечи покрывал тяжелый плащ. Из-под меховой шапки выбивались рыжеватые кудри, а на поясе болтались тушки убитых зверьков.
— Девушка устала, напугана и не хотела быть невежливой. Я прав? — Новый персонаж уставился на меня темными глазами — в сумраке хижины-юрты их цвет разобрать было невозможно. Я тупо кивнула. «О Боже, какой мужчина!» — мозг выдал песню, от которой в ресторане всегда млела Варвара. Чем-то он напоминал киногероев американских вестернов. Такой же харизматичный, обманчиво расслабленный и … опасный. Судя по подстреленной дичи, он только что вернулся с охоты, но ружья при нем я не заметила.
— Как ты себя чувствуешь, Дочь Степного Духа? — Глаза незнакомца прожигали насквозь.
— Меня зовут Маргарита, — прошептала как-то неуверенно и только сейчас заметила, что из одежды на мне… практически ничего. Лишь грубая дерюжка прикрывала грудь, живот и верхнюю часть бедер. Краска стыда поползла от шеи к щекам, и я попыталась прикрыться шкурой,
