Зеркальщик. Счастье из осколков - Наталья Алексеевна Мусникова
«И ведь будет», - с ужасом понял Прохор и опять бухнулся на колени:
- Не вели казнить, матушка! Всё как есть расскажу, ничего не утаю!
Во время исповеди кучера Анфиса стояла неподвижно, лишь по губам её нет-нет да и скользила злая усмешка.
- Значит, щенку из того подпола не выбраться? – деловито уточнила женщина, когда Прохор замолчал, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы.
- Никак не выбраться, матушка. На цепи он сидит, да и дверь в подпол сундуком закрыта. Сам он его ни в жисть не поднимет.
И опять красивые губы Анфисы исказила злая волчья ухмылка.
- И сколько вы хотели с моего мужа за жизнь мальчишки стрясти?
Кучер замялся, терзая несчастную шапку. К счастью, женщине ответ был и не нужен, она помолчала, что-то обдумывая, а потом деловито, словно речь шла о покупке жемчужных серёг или посадке розового куста перед окном, произнесла:
- Плачу вдвое больше, если к вечеру принесёшь мне убедительное подтверждение того, что мальчишка мёртв.
Прохор гулко сглотнул:
- Дык мне что, голову ему отрезать?
- Свою пустую башку отрежь и кочан капустный вместе него приставь, разницы никакой не будет, - фыркнула Анфиса, вытащила откуда-то белоснежный платок и швырнула в лицо кучеру. – Вот, измажь в крови мальчишки. Только помни, мне нужна смерть щенка, а не ранение, понял? Если вздумаешь меня обмануть…
Женщина звонко щёлкнула пальцами, и стоящая у стены крепкая дубовая лавка рассыпалась в труху.
- Всё сделаю, барыня, - Прохор от усердия бухнулся лбом об пол и, подхватив платок, поспешно засунул его себе за пазуху. – К вечеру возвернусь.
Анфиса довольно усмехнулась и направилась к выходу, уже у самых дверей плавно повернулась и сладко пропела:
- А будешь языком болтать, я тебе его вокруг шеи завяжу. Ты меня понял, касатик?
Дверь захлопнулась, стихли шаги за окном, а кучер всё продолжал стоять на коленях, не смея даже шумно вздохнуть. Его лицо щедро орошали крупные капли пота. Только когда за окном заржала застоявшаяся лошадь, Прохор очнулся, трясущимися руками утёр лицо и неуклюже поднялся с колен. Пошатываясь, бледный как мел, стараясь ни с кем не встречаться, кучер добрался до кареты, взгромоздился на облучок и торопливо взмахнул кнутом. Умная лошадка быстро вынесла экипаж за ворота и стремительно помчала по дороге в сторону одинокого трактира.
Клим поджидал своего дружка у входа в трактир, делая вид, будто озабочен укладыванием дров в жалкую поленницу. Едва карета остановилась, трактирщик бросил своё бессмысленное занятие и метнулся к кучеру.
- Ну?! – хрипло выдохнул Клим, не сводя пылающих глаз с мрачного лица приятеля.
- Баранки гну, - буркнул Прохор. – Я на барыню нарвался, она, змеища, меня к мужу даже не пустила, сама со мной разговор затеяла.
- И что сказала? Денег за мальчишку дала?
- Да сейчас, - фыркнул кучер, сердито оглаживая лошадку по шее, – ей мальчонка даром не нужен.
- Нет, ты погоди, - трактирщик даже подпрыгнул на месте от переполнявших его эмоций. – Ты ей сказал, что если выкуп не будет заплачен, мы убьём парня?
Лицо Прохора исказила злая усмешка:
- Ха, барыня сказала, что заплатит вдвое больше, если парень умрёт.
Лицо Клима вытянулось, словно портки после стирки.
- Дык как же это, - пролепетал трактирщик, вытирая трясущейся рукой щедро выступивший на лице пот, - вот так прямо и сказала?
- Так и сказала. Ещё платок дала, в крови смочить для подтверждения убийства мальчонки. Одно слово: ведьма. И так я тебе скажу, Клим: зря мы всё это затеяли.
Трактирщик насупился, его маленькие глазки забегали, как мыши в подполе, куда хозяйка швырнула оголодавшего кота.
- Дык, чаво, - Клим опять вытер лицо, - коли заказ поступил, так это… выполнять надо. Сам говорил, вдвое больше плата.
Кучер усмехнулся, хлопнул себя кнутовищем по сапогу, зло сверкнул глазами:
- Не к добру мы всё это затеяли, сердцем чую, не будет добра.
- Ишь ты, а у тебя, оказывается, сердце есть, - зло оскалился трактирщик. – Что ж оно раньше не пробудилось, когда мы студентика того на мясо резали, а? Или девчушку ту, дочку купеческую молоденькую? Как она кричала, сердешная, у меня её крик до сих пор в ушах звенит. Что ж ты её не пожалел, первый набросился, а?
Мощная оплеуха швырнула Клима на землю. Прохор витиевато выругался, длинно сплюнул на землю и вытащил из-за голенища острый, тускло поблескивающий нож. Лезвие местами было выщерблено, кое-где виднелись бурые пятна.
- Поговори мне ещё, - хмуро бросил кучер, выразительно перебрасывая нож из руки в руку. – Мне ведь даже проще тебя вместе с мальцом прирезать: делиться не придётся.
- Эй-эй, Прохор, ты не озоруй! – вскрикнул трактирщик грозно и вместе с тем испуганно. – Бешеный стал, точно волк по весне, уж и пошутить-то нельзя.
Прохор оскалился и медленно вразвалку направился в трактир. Клим опять вытер лицо, мелко перекрестился и двинулся следом. Он специально замедлял шаг, но всё равно пришёл слишком рано: мальчишка был ещё жив. Сидел, сжавшись в комок у стены, чуть посверкивая большущими серыми глазами.
- Ну, чего испугался-то? – притворно ласково гудел Прохор, пряча руку с ножом за спину и приближаясь к мальчишке. – Радоваться надо, выкуп за тебя заплатили, сейчас домой поедешь, к батюшке с матушкой.
Кучер уже заносил над жертвой нож, когда случилось нечто такое, отчего даже закаменевшее сердце убийцы испуганно замерло. В тусклом лезвии на миг отразилось побледневшее личико мальчишки, а затем тело Всеволода исказила лёгкая судорога, и на его месте возникла юная девушка в разодранном на груди платье и заляпанной кровью юбке. Та самая юная дочь купца, чей отец неосторожно остановился на ночлег в трактире и вместо убежища от непогоды нашёл там мучительную смерть.
- Не трогайте меня, - взмолилась девушка, и её заплаканные васильковые глаза глянули прямо в душу мучителям, - прошу вас…
Клим не выдержал первым.
- Отпусти её, - взвыл трактирщик, бросаясь вперёд и закрывая собой девчушку, - не бери второй раз греха на душу, она и так каждую ночь мне снится!
- Ты белены что ли объелся?! – рыкнул Прохор, пытаясь добраться до жертвы и при этом не нарваться на острый топорик для разделки мяса, который судорожно сжимал
