Ленивый сын - Ив Лангле
«Мы не просто так платим этим людям», — говорит мама.
Представляете, что стало бы с мамой, услышь она предложение могильщика перезахоронить тела. После шока она, вероятно, ответила бы чем-то в духе:
— Грязный труд для тех, кто не родился с золотой ложечкой во рту.
Хотя у матери чёткие разделения на классы, в случае с наказанием, это никак не применялось. Взять, к примеру, холодный душ Изобель.
Изобель скривилась, глядя на свёрнутый шланг, висящий на стене конюшни. Ей стало неприятно. Но мать, скорее всего, наблюдала, так что выбора не оставалось. Изобель облила себя ледяной струёй, отчего у него зубы застучали, да, так громко, что она не услышала приближение сестры, пока та сухо не произнесла:
— У тебя душ сломался? Или ты, отстаивая свою точку зрения, не хочешь тратить воду в доме?
Изобель развернулась и направила ледяную струю на сестру, но вода ударилась в невидимый щит.
— М-м-мама н-не хот-тела, чтобы кишк-к-ки з-з-з-зомби п-п-попали н-н-на ковёр.
— Ты с зомби сражалась? — Сестра, которая выглядела царственно, ухмыльнулась. — С каких это пор Маленькая Мисс Совершенство пачкается?
— Не н-н-называй м-м-меня так.
— Или ч-ч-ч-что? — передразнила её сестра.
— Какая же ты всё-таки сука.
— Да. — Эва поправила волосы. — Завидуешь?
— Очень. — Изобель всегда завидовала способности сестры делать то, что хочется, не думая о последствиях. Эванджелина с самого раннего детства сверкала авторитетом, у неё была на это власть.
Изобель пожалела, что не могла с такой же лёгкостью владеть магией, как сестра, которая щелчком пальцев нагрела воду.
Изобель со вздохом облегчения направила струю на лицо и волосы.
— Спасибо.
— Я это не для тебя сделала. — Эванджелина махнула в сторону дома. Ничего удивительного. Эва сделала так, чтобы позлить маму. Но Изобель плевать. От холода у неё стучали зубы, в тело покрылось гусиной кожей. Повернувшись к ней, Эва спросила: — И где же ты нашла ходячий труп? Неужели двоюродная бабушка Верона опять разволновалась? — Примерно раз в десять лет их двоюродная бабушка пыталась восстать. Будучи могущественной колдуньей при жизни, она не хотела лежать мёртвой. При других обстоятельствах, дедушка был бы рад — семья это всё — но учитывая, что мозги тётушки Вероны поедали личинки, она была сумасшедшей. Поэтому, ради всего мира, они каждый раз её хоронили. На кремацию наложено вето, потому что никто не хотел отправлять тётку в ад. Люцифер, вероятно, отошлёт её обратно.
Прополоскав рот, Изобель сделала глоток чистой воды.
— Нет, это не тётушка. Я была на кладбище и зомби решили напасть.
— Решили? Хочешь сказать, их было много?
Покосившись на сестру, Изобель кивнула.
— Ты убила некроманта, повинного в этом?
Никаких тебе беспокойств о физическом или психическом здоровье. Семья сразу переходила к делу.
— Нет, я вообще никого не видела. — Кроме нахала, про которого не хотела рассказывать сестре.
— Странно. Я не слышала о некроманте с этого континента, не говоря уже о том, чтобы дедушка разрешил ему тут находиться.
— Может, он и сам не знает.
После этих слов они обе рассмеялись. Дедушка всегда знал. А вот расскажет ли он — другой вопрос.
— Полагаю, придётся держать ухо востро. Мы не можем допустить, чтобы в нашем же городе нам бросили вызов.
Эва хотела сказать, что не позволит кому-то подмочить её репутацию Злющей ведьмы. Сестра не любила делить славу, даже если слава пришла после злобных дел.
Смывая кровь из ушей, Изобель едва не пропустила следующие слова Эвы.
— Дедушка опять пристаёт со своим долгом перед семьёй и женитьбой. У меня почти закончилось время. — Эва хотела сказать, что приближается к тому возрасту, когда все женщины их семьи выходили замуж и рожали наследников.
Вытряхнув воду из ушей, Изобель прищурилась.
— Когда-нибудь тебе придётся отказать ему.
Эванджелина скривилась.
— Я бы предпочла этого не делать. Ты ведь знаешь, насколько он застрял в прошлом. В наше время… — произнесла её сестра, подражая деду.
Изобель захихикала.
— Я ходил в школу по тридцать километров пешком по снегу, и ел на ужин ледяную картошку, потому что у нас не было газа.
Эва фыркнула.
— Серьёзно, он всё время твердит о том, как было раньше. Он не понимает, что мы живём в двадцать первом веке?
— Не-а.
Эва вздохнула.
— А ещё не забудь про права женщин. Он до сих пор злиться на создание брюк.
Дедушка считал, что женщины обязаны носить юбки до щиколоток и что целомудрие — их величайшее сокровище.
— Он что-нибудь говорил о твоём предполагаемом женихе? — спросила Изобель.
— Насколько мне известно, нет. — Эва свела брови. — Не знаю, радоваться ли, что он охотно забывает о контракте, или оскорбляться тем, что он стыдиться меня. Хотя это неважно. Как только они узнают, что я не девственница…
Вся семья просто взбесится. Бедная Эванджелина, обещанная невестой кому-то очень могущественному. Никто не знал, кому именно. Известно лишь, что контракт подписали ещё до рождения Эвы. Всё устроил их дед, который так и не сказал, кто этот мужчина. Лишь утверждал, что если люди узнают его личность, их семья окажется в смертельной опасности. В определённый возраст Эвы и с учётом правильного построения планет свадьба и состоится. Свадьба между целомудренной старшей дочерью семейства и мужчиной, чьё имя они еще не нашли. Дедушка так любил секреты. А ещё он, вероятно, беспокоился, что Эванджелина либо наложит проклятие на этого мужчину, либо убьёт. Эва ненавидела, когда люди принимали решения за неё.
— Возможно, мы зря беспокоимся. Договор так давно заключён. Ты же не ожидаешь, что его будут соблюдать? — Изобель изо всех сил старалась её успокоить.
Эва тряхнула головой.
— Как же, дедушка так просто не отступит.
Нет, вероятно, не отступит. Он уверен, что браки должны быть организованы старшими на благо семьи. Счастье или то, чего хотели его внучки, даже не входило в уравнение.
Изобель терпеть не могла, когда её сестра волновалась. Эва всегда была сильной, решительной и дерзкой женщиной. Если Эва не думала, что сможет избежать патриархального декрета, то какие шансы были у Изобель?
«Я хочу выйти замуж по любви».
Но это казалось маловероятным. Для любой из дочерей.
Поскольку плохие мысли и настрой никогда никому не приносили пользы, а временами приводили Эву в ярость, Изобель решила, что лучше
