Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
– А сейчас ты чем занимаешься? – приподняла брови я.
– Я? А мне пофиг – я изгнанный, – хмуро усмехнулся Иен. – У меня один путь – в Цитадель.
– За что? – коротко спросил Паша.
– За любовь, – фыркнул Иен. – Я не захотел жениться. У нас с этим очень строго. Папа сказал – женись, значит, женись. А я взбрыкнул. И не жалею. Лучше смерть, чем так жить – по закону предков. Мне не нравится, что за меня все решают – что есть, когда спать… С кем спать тоже.
Мы с Антоном переглянулись и усмехнулись. Долго же мы с ним по этому поводу спорили когда-то!
– Мне предложили выбор – или к дальним родственникам на перевоспитание, или брак, или хвост оторвут, – продолжал, хихикнув, Иен. – А я, дурак, в портал прыгнул. Да еще рэндомная настройка. Хорошо, что летом попал, а то бы точно сдох. Тут у вас шутить не любят. Хорошо, что мне матушка медальку в Цитадель дала… Я, как у вас тут зону с колючей проволокой увидел, чуть сразу не прыгнул. А потом ничего, пообвыкся. Все думал, чего бы мне с собой забрать, чтоб меня из Цитадели хвостом вперед не выкинули. Я ведь не боец, не воин. Так, сосунок. Из дома меня никто не гнал, если подумать, сам сбежал. Так что ждала бы меня трепка и позорное возвращение домой.
– И ты решил забрать меня? – улыбнулась я.
– Нет, я решил тут оружие изучать, – признался Иен. – А потом увидел оборотней Трибунала.
– Кого? – хором воскликнули Паша и Антон.
– Трибунал – это высший суд, суд мудрых, – пояснил вервольф. – Там только жрецы. Или духовенство. Им на разборки наплевать. Должно быть наплевать, во всяком случае. К ним обращаются в спорных случаях. Они же должны по идее разыскивать беглецов, которые скрываются от правосудия, а еще рекомендовать на ключевые должности талантливых людей и снимать всяких взяточников.
– А на деле они погрязли в распутстве, мздоимстве и интригах, да? – поинтересовался Паша. – Блин, знакомая картинка, однако!
– Насчет распутства – это вряд ли, – пожал плечами вервольф. – Там с этим строго. Они все такие ревностные слуги Божьи… Только каждый понимает Его по-разному.
– Целибат? – удивилась я. – Цели… что? А! Нет! Так-то нет. Они сами для себя решают, с кем им жить. Разумеется, с существом своей расы, примерного поведения и противоположного пола. Причем в законном браке. Но они все такие старые…
– Ясно, – усмехнулся Павел. – Партбюро. А Галку зачем искали?
– Я похож на провидца? – удивленно спросил Иен. – Откуда я знаю? Может, они просто взглянуть на неё хотели. А может, им кто на неё настучал.
– А может, они вообще её не искали, – мрачно ответила я. – А искали, допустим, юного вервольфа. А нашли Галку. Случайно.
– Нет, – вздохнул вервольф. – Меня не искали. У меня медалька Цитадели. Так что я неприкосновенный. Максимум, могли проверить мои документы. Как менты.
– Документы? – фыркнула я. – Уши, лапы и хвост что ли?
– Типа того, – кивнул он. – Так что ищут тебя две группировки – одни методично вырезают вашу стаю, они хитрые, обставляют все так, что шито-крыто. Им ты явно живая не нужна. А другие – Трибунал – ищут в открытую.
– Тогда почему я должна бегать от Трибунала?
– Потому что неизвестно, кто тебя им заказал, – пояснил Паша. – Может быть, они тебя первым отдадут.
Я внимательно смотрела на мужчин. Такие разные, но с одним выражением тревоги на лице. Паша коренастый, широкий в плечах, с заметным брюшком. Я все «Паша-Паша», а на самом деле он Павел Семенович – солидный человек, некогда безумно талантливый архитектор, а нынче – владелец огромной строительной корпорации во Франции. Ему чуть за пятьдесят – расцвет для мужчины. Павел почти седой – слишком много дерьма хлебнул в жизни. На вид он как скала – грубоватый, надежный, спокойный, но это не так.
Паша отличается безумным темпераментом. Он взрывается как вулкан. У него было две жены, но обе сбежали от него в ужасе после первого же скандала. Одна, правда, успела до этого забеременеть. Но с сыном Паша не видится – суд запретил. Учитывая его характер.
Антону едва за тридцать. Это молодой человек с кистями пианиста. Очень ухоженный, женственный на вид. Так и хочется измазать его румяную физиономию грязью, когда он начинает строить глазки. Светлые волосы ежиком, голубые глазки, девичьи ресницы. На спине, кстати, татуировка крыльев. Память о прошлом, так сказать. Я его когда-то познакомила с Павлом, и теперь они близки как отец с сыном.
– Значит, так, – сказал Паша наконец. – Берем водку, берем пельмени, и дуем к Сереже. Этот мужик умнее нас всех, вместе взятых. Надо с ним посоветоваться.
– Водка у Сережи есть, да и пельменей у Ники было столько же, – возразила я.
Документы и вещи только возьму. Вдруг не вернемся?
– Прощай, терем-теремок, не низок, не высок, – поклонилась я в пояс дому. – Жили мы в мире, да пришел час расставания. Не поминай лихом.
– Галк, ты чего? – растеряно посмотрел на меня Паша.
– А мы, Пашенька , сюда не вернемся, – хмуро ответила я. – Ждет нас дорога дальняя, дом казенный…
Тьфу! Загрузившись в Пашин джип (машинка моя, машинка! Как жалко!), мы отправились к Веронике.
Вероника и Сергей, а точнее, Сергей и Вероника, жили в подмосковном коттеджном поселке. Дома, больше похожие на сказочные замки, высокие заборы – в зависимости от хозяев глухие или красивые кованные, сады, достойные попасть на обложку глянцевых журналов, и глухая тишина. Иен с удивление глазел на все это великолепие из окна машины. На въезде у джипа списали номерные знаки, проверили по списку, открыли багажник (ничего не сказав про кастрюлю пельменей) и пропустили. По лицам охранников было видно, как они жаждали проверить наши
