Свадебные дары дракона - Настя Любимка
Я шла и уговаривала себя не плакать. Пока я помню о родителях, и они, и их заветы, и их деяния, живы. Они живут во мне. И я не сломаюсь, я не предам нашу семью. Не опущусь до уровня толпы, которая готова сожрать, даже не разобравшись в причинах.
Я выживу и вернусь. Вернусь забрать то, что принадлежит мне и моим будущим детям. Это мое наследие!
***
Двор встретил меня пустотой и тишиной: ни слуг, ни родственников. Хотя последние понимали, что я приду. Не могу не прийти. Ворота отворились словно бы только и ждали, когда я коснусь их рукой.
Я брела к парадной, уже ничему не удивляясь. Интуиция буквально вопила о том, что дом спешно покидали те, кто въехал сюда десять лет назад.
А чуть позже и доказательства появились. Пустая конюшня, отсутствие слуг, которых на дворе всегда было много, за исключением десяти человек, и то это я позже сосчитала оставшихся.
Пока же я поднималась по лестнице, ощущая тревогу и пустоту.
Меня даже не беспокоил мой внешний вид и запах, который истончали волосы и кожа. Все ушло на второй план.
Двери легко поддались, пропуская меня в просторный холл. Темнота на мгновение оглушила, напугала, но отступать мне было некуда.
То, что здесь нет освещения, не означает, что его нет во всем доме. Я сделала шагов десять прежде, чем остановилась перевести дух. Я знаю каждый уголок своего дома, а потому мне нечего бояться мрака.
— Леди! — воскликнули позади, заставив меня вздрогнуть и резко обернуться. — Леди Эстель, боги милостивые! Это вы!
Запах черного хлеба яростным ветром ворвался в мое сознание. Так мог пахнуть лишь один человек. Моя камеристка. Уже довольно немолодая женщина, которую ко мне приставила еще матушка. А я не пожелала менять ее, когда это предлагала тетушка.
— Вам нужно привести себя в порядок. Я сейчас же приготовлю вам ванну. И поесть, вам непременно нужно поесть. Пойдемте, леди.
— Благодарю, — облегченно выдохнула я, — Мейта, а где все? Почему так темно и пусто?
— Здесь теперь всегда так будет… Пока вы не вернете магию, — горестно выдохнула камеристка, глядя на мои руки. — Пойдемте, леди, пойдемте миленькая, уж я-то знала, что вы скоро придете. И платья вам собрала, ни одной вашей вещички не отдала. Уж будьте уверены.
Так под ее уговоры я и ступила на лестницу. Я знала, что Мейта сначала повздыхает, выдаст самую важную информацию, как ей кажется, и только потом пустится в объяснения. А важным для нее всегда был мой внешний вид, и все, что связано с моими личными вещами.
— Благодарю, Мейта, ты самая лучшая камеристка во всем Ордаре! — оказавшись на пороге своей комнаты, выдохнула я и тихо призналась, — я не знаю, как буду без тебя.
Эти слова дались легко. Еще несколько дней назад я и не помышляла о подобном. А сейчас видела, что по-настоящему близкими людьми мне были совсем не те, кто имел одну со мной кровь.
— Леди Эстель, да я с вами пойду! Ни за что не брошу! — горячо воскликнула камеристка, шокировав меня своим заявлением. — Уж я-то герцогинюшке обещала, что ни за что с вами не расстанусь. Век свой подле доживать стану! Только не прогоняйте уж, леди Эстель.
— Мейта…
— Уж не гоните, леди, понимаю, что здесь вам никак не остаться. Так я не боюсь, я за своей леди и в пустыню пойду, и хоть к драконам! Не могу я вас бросить, кем хотите буду, только не прогоняйте.
Я и сама не заметила, как мы не только вошли в мои покои, но и как меня усадили в кресло. Мейта, удостоверившись, что я расслабилась и не собираюсь вставать, юркнула в ванную, где тотчас включила воду. Я знала, что она добавит хвойный экстракт, взобьет пену, и обязательно выставит шампунь, который я очень любила в детстве.
И пусть сейчас я не пользуюсь таким, но у нас давно повелось — в минуту сильнейших волнений, камеристка возвращала меня в те дни, когда еще матушка лично купала меня. И Мейта словно бы воссоздавала все то, что делала моя мама.
И это работало. Я действительно успокаивалась. Внезапно в голову пришла мысль, которая меня напугала.
А так ли я отличаюсь от толпы, что встречала меня на улице? Я ведь заботу Мейты воспринимала как должное. И когда замуж собиралась, а следовательно, и переезжать, вообще о ней и ее судьбе не думала. Полагала, что Мейта останется с родственниками. Так чем же я лучше них?
Дура влюбленная! Все одним мигом позабыла!
— Ванная готова, леди, — Мейта появилась как нельзя вовремя. — Я приготовлю одежду, а вы полежите в воде, расслабьтесь.
— Спасибо, — в который раз выдохнула я и заворожено последовала за камеристкой.
Не сопротивлялась, когда с меня сняли лохмотья, расплели волосы и уложили так, чтобы я не легла на них, все-таки у меня они были длинными. Я почти и не заметила, как Мейта вышла. Погрузилась в воду и закрыла глаза.
Уже лежа в пене и вдыхая хвойный аромат меня настигла мигрень. Кратковременная, точечная. Сначала я застонала и буквально ушла под воду, но головная боль быстро прошла, а вот на смену ей пришло странное видение.
Вот я стою за портьерой тяжелых штор в малой зале. На мне траурное платье. Я стою, не шелохнувшись, и при этом не желаю, чтобы меня кто-то видел. Словно бы чего-то жду…
И дожидаюсь.
— О, милый! Теперь это наш дом? — голос тетушки звучит издалека. Он восторженный, в нем угадывается восхищение и что-то еще, чего я, маленькая я, никак не могла распознать. — Теперь это все наше?
— Да, любимая. Все — наше.
— Мое! — глухо шепчу я, все также стоя в укрытии. — Мое!
— Но эти портьеры я бы переделала. Все переделаю!
Этого оказывается достаточно, чтобы меня вынесло из-за штор.
— Нет! — яростно кричу. — Вы ничего здесь не переделаете!
Я выныриваю из воспоминаний так же стремительно, как и ухнула в них. Отступившая мигрень вернулась с новой силой.
Голова раскалывалась, тело била крупная дрожь. Почему я этого не помнила?
Почему я не помнила того, как приехали мои родственники, и какое впечатление на меня произвела тетушка? Я была готова драться за каждый сантиметр отчего дома! И что же было дальше?
