Восход Тьмы (СИ) - Стивенсон Саша

Мир перед глазами начал темнеть. Лица злобного двойника и Арктура смешались воедино. Земля под ногами покачнулась и рухнула, что-то мощное потащило меня вниз. Пространство вокруг заволокло тьмой…

[1] 2,13 м

Глава 2

POV

Роберт Стив Уоторсон

Припарковав велосипед у маленького продуктового магазина, я поправил свою сумку, висящую через плечо, и направился к входу. Стеклянные двери автоматически открывались и выпускали большой поток людей, которые в руках держали бумажные пакеты, наполненные продуктами. Вывеска магазина "WEUTAR PATER" горела оранжевыми огнями, ярче высоких черных фонарей, которые излучали тусклый свет и временами мигали. Небо помрачнело. Звезды холодными оттенками сияли на нем. Прохладный ветер трепал волосы. Воздух был легким, пропитанным свежей травой.

Дождавшись, пока люди покинут магазин, я быстро вбежал в здание, прижимая к себе сумку. В ней лежала книга, о которой я мечтал два года, и вот наконец посчастливилось ее приобрести — "Черные дыры и молодые вселенные" Стивена Хокинга. Уже не терпится купить необходимые продукты по просьбе матушки, прийти домой, закрыться в комнате и уединиться с этой книгой, через строчки открыть новые тайны космоса. Безумно счастлив, что имею хорошую успеваемость в школе, за что родители гордятся мной и дали денег, которые я потратил на эту книгу. Я ее еще не открыл, но стоило взять в руки в магазине, послушать шелест страниц, так сразу понял, что она — часть меня. Будто эта книга ждала меня все время.

Холодный воздух, исходящий из кондиционеров, мощно дул и покрыл тело мурашками. У единственной кассы столпилось много народу. Вечер воскресенья, что еще сказать…

Достав из кармана рубашки клочок помятой бумаги, я раскрыл записку и увидел небольшой список продуктов. Лист был исписан маминым аккуратным почерком. Каждая буква была четко обведена синей пастой.

С этим списком я чувствовал себя глупо. Мама могла бы его на телефоне написать, но мои родители, к сожалению, полные ретрограды. Они ненавидят новые технологии либо из-за своих странных ценностей, либо из-за плохой работы и маленькой зарплаты, которая не дает нам покупать хорошую технику. В итоге я хожу со старым кнопочным телефоном, катаюсь на велосипеде, который когда-то принадлежал моей тетке, ношу одежду папы и ищу материал для домашней работы не в интернете, а в огромных древних учебниках, чьи страницы были покрыты пылью. Арнольд Харрис всегда любит называть меня "нищебротом", покручивая перед моими глазами свой новенький айфон. Невозможно терпеть подобное унижение.

Откинув со лба черные волосы и поправив на носу очки, я взял в руки корзину и направился в сторону стеллажей, где находился сахар. Прошел шкаф, где на полках стояли печенья. Коробки были настолько яркими и красочными, что привлекали на себя взор. Я рассматривал коробки и не заметил, как в кого-то врезался.

— Глаза разуй, жирный кусок сала. — злобно пробурчал тощий однокашник по имени Крисс. Друг всеми любимого Арнольда Харриса, которого я ненавижу.

Я втянул свой живот, но это не помогло: он продолжил нависать над брюками. Ненавижу его. Из-за проблем с метаболизмом не могу навсегда с ним распрощаться. Ходил в тренажерные зал, соблюдал диету, но не помогло!

Крисс скорчил мне противную рожу, показав средний палец, и исчез за шкафом с сахаром. Надеюсь, сегодня с ним больше не пересекусь.

Я подошел к полкам с сахаром. Прищурившись, взглянул на ценники. Да, цены бешеные. Но и выбор велик. Я начал рассматривать коробки с сахаром и нижние желтые ценники и начинал прикидывать в голове, какой вариант будет экономней и лучше приобрести. Перед мысленным взором возникли цифры, нарисованные воображением, которые мозг друг с другом складывал. Я привык мысленно считать большие числа. Не понимаю, почему остальные пользуются калькулятором.

До ушей донесся стук каблуков по белой плитке. Боковым зрением я заметил, что к стеллажу, где стоял я, подошла девушка. Я решил взглянуть ради любопытства на нее — вдруг девчонка симпатичная — и меня охватило изумление.

— Беатрис?

Я почувствовал легкую волну чувств, поднимающуюся внутри нежным теплом.

Беатрис Эванс, одноклассница, смогла впечатлить меня до потери разума. Когда она стояла рядом со мной, я чувствовал, как сердце учащенно стучало по ребрам, как замирали внутренности. Терял дар речи, начинал заикаться и выглядеть полным придурком. Близорукие серые глаза сквозь очки любили долго ей любоваться. Мне нравилось в ней абсолютно все: эти темные рыжие волосы, волнами падающие ей на плечи. Они казались блестящими, сверкающими изнутри огненным пламенем. Карие бездонные глаза, в которых легко можно потеряться. Россыпь веснушек на щеках-яблочках, аристократическая бледность и худоба. Нравился ее твердый спокойный и местами боевой характер, нравились ее упертость и настырность. А эти красные пухлые губы. Как же хочется их поцеловать. Накрыть в бесконечном жарком поцелуе, в таком же горячем, как цвет ее волос.

Я безумно влюблен в Беатрис. Но не хватает смелости ей в этом признаться.

А ведь вся эта безнадежная любовь началась с совместной работы по физике…

Она вряд ли воспримет мои чувства всерьез. И вряд ли когда-нибудь полюбит меня. Я считаю себя некрасивым, да еще пухлый.

Но ко мне повернулась не Беатрис. Но девушка чертовски была на нее похожа, словно двойник. И это меня поразило. У девушки волосы очень длинные, взгляд холодный, отталкивающий. Беатрис обычно смотрит на всех миролюбиво и тепло. И волосы настолько сильно отрастить за выходные не могла. Но незнакомка все равно очаровательна, хоть и хмурая.

— Вы ошиблись. — быстро произнесла она и накинула на голову капюшон, будто от кого-то пряталась.

— Лилиат.

К ней подошел невероятно высокий парень с белоснежными, как сияние снега от лучей солнца, волосами. Его рост меня поразил: больше семи футов. Другие люди тоже удивленно рассматривали этого гиганта. Парень словно сиял из-за своей молочной кожи, как лампочка. Но на альбиноса он совершенно не похож.

Незнакомец держал бутылку вина. Двойник Беатрис начала изучать ее глазами, а парень крутить в руках. Я внимательно глядел на молодого человека, которого никогда не видел в нашем городишке, и меня кое-что смутило.

Он четырехпалый!

Может попал в аварию, где потерял оба мизинца? Но на его руках не было шрамов, никаких признаков инвалидности. Ладонь плавно заканчивалась у четвертого пальца, словно так должно быть.

Но люди не четырехпалые.

Девушка кивнула белокожему блондину, и они пошли в сторону морозильных камер. Как завороженный, я провожал взглядом колыхающиеся подолы их черных плащей. Такие костюмы носят злодеи в фильмах, но не простые граждане Санвилсента.

Какие-то они странные. Словно не люди.

Я продолжил искать продукты, бегая по магазину, скрываться от ледяного дуновения кондиционера, но вся голова была забита этой белоснежной четырехпалой рукой незнакомца.

Может с ним что-то случилось при рождении, поэтому четыре пальца?

"Хватит, Роберт, голову этим забивать. — пронеслись назойливо мысли в голове, — Лучше подумай о любимом космосе. Или о том, как ты пригласишь Беатрис на снежном бале и поцелуешь ее в губы. Они так сводят с ума…Ты же любишь это представлять, когда моешься в душе. И не только поцелуи воображаешь. У нее очень нежная кожа, красивые ножки, которые ты так хочешь потрогать…".

— По сторонам смотри, парень, — устало произнес крепкий с виду мужчина, в которого я врезался. Удар прошиб будто током. А щеки густо покраснели от бурой фантазии, которая часто уносит головой в другую реальность, прекрасную и милую сердцу.

Тощий Крисс расхохотался вдали, заметив меня, и крикнул: "Эй, жиробас, твои очки тебе не помогают хорошо видеть!". Я сделал вид, что не услышал его, рассеяно поправив сумку. Спорить с этим глупым бессмысленно.

Корзина была наполнена необходимыми продуктами. Я быстро направился к кассе. Очередь уже не была такой длинной, как раньше. Впереди стоял пухлый старик, кассирша, миловидная девушка с румяными щеками, пробивала ему завернутое в пакете мясо. Я достал с корзины прохладную бутылку молока и положил ее на ленту транспортера, как услышал возмущенный крик: