Идеальный рецепт на Новый Год (СИ) - Саша Блик
2. Волк
Я сидела на полу кладовки, обложившись коробками, и последовательно перерывала содержимое каждой. Наверное, раз в четвёртый. Тетради не было. Я на миг прикрыла глаза, пытаясь припомнить, был ли в моей квартирке хоть один уголочек, куда я ещё не заглядывала. Под кроватью искала. Под диван в комнате заглядывала. Диванчик на кухне отодвигала, заодно сняла паутину. За комодом смотрела. Дальнюю кладовку облазила от потолка до пола, нашла давно потерянную книгу о личной эффективности и бабушкин кошелёк с заначкой на чёрный день в советских рублях. Просмотрела все шкафы, ящики и полочки. Узнала, что у меня есть вафельница — не иначе, подарок тёти — и тонометр. Измерила себе давление, осталась довольна. Перерыла морозильник. Тетради не было нигде.
Возможно, морозильник в моём списке был лишним, ведь ни один человек в здравом уме не станет класть туда тетрадь. Но дело было в том, что в последний раз я её видела в тот день, когда собирала вещи в аэропорт, и в суматохе вполне могла положить его в любое место из тех, откуда доставала вещи для поездки. А вещи для поездки я доставала отовсюду. В частности, из морозильной камеры я брала лёд для термоса, чтобы холодный чай в поездке не нагрелся слишком быстро.
Проблема состояла в том, что в тот день я складывала с собой во Францию тетради, необходимые для исполнения блюд на Католическое Рождество и Хануку, и, теоретически, могла засунуть туда же и тетрадь с Оливье. А поскольку чемодан я сегодня уже проверила дважды, обратно из Парижа со мной тетрадь точно не вернулась.
Мой вздох прокатился эхом по кладовке, отразился от стен, и замер на пороге, задрожав паутинкой. Неожиданно остро ощутив чужое присутствие, я дёрнулась и вскинула голову, ошалело глядя перед собой. В дверях стояла бабушка. Моя родная бабушка, которая когда-то учила меня управляться с Даром… Сколько раз мы с ней спорили, что важнее — наитие или точный расчёт. Она утверждала, что Дар — это всё, а я говорила, что всё, что она называет магией, можно легко выразить в цифрах. Ну ладно, не легко. Совсем не легко. Зато мои расчёты позволяли мне проводить ритуалы вместо бабушки, когда она заболела.
Словно услышав мои мысли, бабушка осуждающе покачала головой, затем как-то выгнулась, подёрнулась пеленой и превратилась в тётю Алину, которая управляла этим Даром два года после смерти бабушки. Тётя скончалась три года назад, после чего семейный Дар должен был перейти ко мне. Вот только связи с ним я не ощутила, лишь головную боль — в прямом смысле. Впрочем, моего мнения никто не спрашивал — пришлось брать приготовление новогодних салатов на себя, больше ведь некому. Вот расчёты и пригодились.
Тётя поджала губы и смерила меня строгим взглядом. Фыркнула и выразительно показала на часы. Оставалось всего несколько секунд до полуночи. Часы угрожающе нависали надо мной прямо в воздухе. Они становились всё больше, больше, заполняя собой все пространство и будто выкачивая воздух из моих лёгких, и в момент, когда секундная стрелка достигла двенадцати, раздался пронзительный скрежещущий звук, взрывая бомбу в моей голове. Я закричала… И проснулась.
Вокруг меня по-прежнему стояли коробки, а сидела я прямо на полу в кладовке, привалившись спиной к полкам. По щекам текли слёзы, а сердце бешено колотилось о рёбра. Задыхаясь, я вскочила на ноги, выглянула в коридор и впилась взглядом в часы. Последние мирно висели на своём месте, и даже не думали увеличиваться в размере. Толстая стрелка остановилась на четырёх, длинная подходила к двойке. Десять минут пятого. Значит, до Нового Года ещё почти сутки. Я ещё успею. Я всё успею. Катастрофы не будет.
И стоило мне облегчённо выдохнуть, пытаясь унять сердце, как пространство хрущёвки вновь прорезал тот же скрежещущий звук, что и во сне. Вот только теперь я в нём узнала дверной звонок. Вздрогнув, я снова смерила взглядом часы, показывающие четыре часа ночи, и выразительно взглянула на дверь, как бы напоминая, что приличные люди в это время дома сидят. И только тут вспомнила, что ко мне, вообще-то, собирался приехать Волк.
В подтверждение догадки из-за двери послышался голос:
— Лоран, открой дверь! Я слышу, что ты там.
И сказано это было не просто вслух, а ещё и громким мужским голосом! Я в ужасе подскочила и кинулась к двери. Ужом протиснулась между Карлом и стеной, отодвинула щеколду, откинула цепочку и отперла замок.
Мужчина, стоявший передо мной, был меня выше почти на голову, укладывал тёмные волосы а-ля Эдвард Каллен и носил солнцезащитные очки. Увидев меня, он белозубо улыбнулся, приспустил очки и подался вперёд, чтобы что-то сказать.
— Тише! Тихо! — Я бесцеремонно зажала мужчине рот и втащила внутрь, подозрительно глядя на лестничную клетку за его спиной. Там было тихо и безлюдно, но кто будет полагаться на внешние признаки, когда на этаже все двери оснащены глазками, а квартира Антонины Петровны — прямо напротив моей.
Захлопнув дверь, я щёлкнула замком, набросила цепочку, задвинула щеколду и резко повернулась к мужчине.
— Стены тонкие, поэтому говори шёпотом, — предостерегла я вполголоса.
Волк засунул тёмные очки в передний карман куртки и понимающе хмыкнул:
— Соседи спят?
Ах, если бы они спали, я была бы спокойна. Но зная постоянную бессонницу любопытной соседки и толщину стен в этом доме, я всерьёз опасалась, что уже завтра весь дом только и будет говорить, что о том, как ко мне ночью приехал мужчина — и тогда всё, конец моей спокойной жизни.
— Не столько спят, сколько много говорят, — вздохнула я, буравя взглядом медведя, заслоняющего путь. Волк оценил мои мучения, обхватил чучело руками и в два счёта задвинул обратно в кладовку, заодно смерив царивший внутри хаос скептическим взглядом.
— Я так понимаю,
