Двое для трагедии. Том 1 - Анна Морион
Маркус извинился перед дамами (я же проигнорировал их прощальные слова), и мы перешли в другое крыло замка, где никто не смог бы подслушать нас. Когда мы вышли на балкон, я оперся на каменные перила балкона и вперил в брата жесткий недовольный взгляд. Теперь я точно знал, что Маркус был осведомлен о девицах и подыгрывал им, помогая их неловким прозрачным попыткам пленить меня.
– И для чего весь этот цирк? – строго спросил я.
Маркус удивленно поднял брови, будто не знал о чем идет речь. Но он всегда был плохим актером.
– Девицы зачем здесь? – нетерпеливо бросил я. – Не строй из себя дурака! Мне ужасно не нравится, когда кто-то лезет в мою жизнь, и тебе это известно, как никому!
– Между прочим, они приехали не только для того, чтобы познакомиться с тобой! Скоро Маришка станет твоей родственницей, – встав рядом со мной и посмеиваясь, сказал Маркус.
Смысл его слов дошел до меня лишь через пару секунд. И я не поверил своим ушам.
– Ты женишься? – От удивления, я на время забыл о своем гневе. – И сколько вы встречаетесь?
– Месяц.
– Хочешь сказать, что месяца тебе хватило, чтобы узнать о ней все? – с иронией спросил я.
– Но у меня такое чувство, что мы знакомы целую вечность… Хотя, черт возьми, так и есть! Но я не желаю слушать твои докучливые рассуждения о том, как глупа любовь.
Я покачал головой и не смог скрыть широкую улыбку.
– Ты их не услышишь. Я рад за тебя! Просто не ожидал такого скорого развития событий.
– Спасибо, но твой вид далек от того, что можно назвать «счастливым», – заметил брат, хлопнув меня по плечу.
– Мое настроение испорчено сам знаешь, чем, – объяснил я, чтобы Маркус не принял мое дурное настроение на свой счет. Я действительно был рад, однако новость о женитьбе Маркуса никак не укладывалась у меня в голове: я привык к тому, что и я, и он – вечные холостяки.
– Кстати, пригласить Эмму с Самантой хотела наша мать, – признался Маркус.
Я саркастически усмехнулся: мать настойчиво пыталась вмешаться в мою жизнь, но все было тщетно. Моя жизнь принадлежит лишь мне одному, и вмешиваться в нее я не позволю.
– А Маришка стала ее союзницей, – угрюмо сказал я. – Ладно, черт с ним.
Возвращаться в толпу гостей мне не хотелось: я не любил шум и суету, и в этот вечер чувствовал резкую потребность в одиночестве. Поэтому я покинул балкон и быстро направился в свою комнату.
– Куда это ты собрался? – Маркус в один миг нагнал меня.
– Хочу отдохнуть, – сквозь зубы процедил я. – У меня был на редкость паршивый день. Встретимся завтра. И передай Маришке мои искренние поздравления.
Я покинул замок вечером, чтобы попасть на Нусельский мост. Этот день действительно был паршивым. Буря эмоций утомила меня, и единственным, в чем я нуждался в этот момент, были тишина и одиночество.
Глава 4
Экзаменационный период пролетел так быстро, будто его и не бывало. Начались учебные лекционные будни. Нужно отметить, погода приготовила нам сюрприз и принесла в Прагу холод и серые тучи, что давало мне возможность посещать университет хоть каждый день. Приезжавшие в замок гости уехали, и я вздохнул с облегчением. Присутствие многочисленных сородичей каждый раз ломало мои планы и злило меня, к тому же, они были неаккуратны: после их приезда по Праге прокатилась волна паники – люди бесследно исчезали. Десятками. Почти каждый день.
После последней встречи с девчонкой с Нусельского моста я ни разу не встречал ее в университете, а ведь теперь посещал его ежедневно и сидел на всех парах, что было для меня необычайным геройством. Непонятно откуда, во мне вдруг вновь неожиданно появился интерес к наблюдению за жизнью огромного организма, или, лучше сказать, огромного муравейника, которым являлся Карлов университет Праги. Но было что-то странное в моем поведении: однажды я поймал себя на мысли, что ищу среди ярких цветов черное пальто, ищу в шумной толпе студенток ту девчонку, но не находил ее… Поняв, что словно нарочно высматриваю ту незнакомку, я мысленно чертыхнулся и заставил свой разум подавить это дурацкое, совершенно чуждое и ненужное мне желание вновь столкнуться с той смертной.
Каждый вечер я приходил на Нусельский мост и провожал взглядом закат, а после наблюдал за небом и летящими по нему облаками. Но, в который раз, после периода духовного подъема, мною овладели меланхолия и скука, и теперь дни проходили скучно, каждый был похож на предыдущий, и мою скуку не могли убить ни события, происходящие в университете, ни события, происходящие в стране и мире вообще. Учеба наскучила, охота еще два века назад превратилась в рутину. В моей жизни не происходило ничего интересного. Но в понедельник второго октября что-то пошло не так.
День проходил рутинно, и я с равнодушием смотрел на лектора, который, энергично махая руками, расхваливал свой предмет и способность рационального мышления. Лекция закончилась бы так же, как заканчивалась всякий раз, но вдруг, в конце пары лектор громко объявил аудитории, что студенты не должны расходиться, а обязаны прийти в актовый зал. Естественно, студенты тут же принялись перешептываться и посмеиваться. Для них это было веселье. Для меня – очередная морока и минуты потраченного впустую времени.
Актовый зал университета заполнился любопытными и в то же время испуганными студентами. Я сел в четвертом ряду, мечтая поскорее уехать в замок. Рядом со мной расположилась компания девушек, которые тут же пустили в ход свои женские чары, строя мне глазки. Спрятав руки в карманы, я сделал вид, будто не замечаю факта существования этих девиц вообще.
Прошло уже десять минут, и, только когда студенты совсем разболтались, в парадные двери важной походкой вошел, никто иной, как сам ректор университета, и гул, стоящий в зале, заглох. Студенты шумно поднялись с кресел, в приветствии. Ректор прошел на сцену, взял в руки микрофон и небрежным жестом разрешил нам сесть.
– Добрый день, студенты! – весело сказал он.
– Добрый день! – раздался ему в ответ нестройный хор голосов.
– Готов поспорить: всем вам интересно, зачем я собрал вас здесь. Так?
– Да! Именно! Шикарный галстук! Надолго мы тут? – послышалось со всех сторон.
– Я восхищен вашим энтузиазмом. Но я сегодня очень добр, поэтому в зале остаются только пятый и шестой курсы. Все остальные свободны!
Студенты пятого и шестого курсов недовольно заворчали, а младшие, с радостными лицами и с большим шумом поспешно покинули зал. Я пристально вгляделся в их толпу, надеясь увидеть ту девушку… Черт! О чем я думаю! Я заставил себя смотреть на сцену и мысленно отругал себя.
– В нашем университете произошло что-то крайне странное: в прошлом учебном году многие студенты младших курсов сдали летнюю сессию так слабо, будто их вдруг
