Позолота вся сотрётся… (СИ) - Ворожея Тина

Хотя прислуга и так уже опасалась и робела. Горничные занимающиеся уборкой в покоях, были очень напуганны такой внезапной сменой власти в доме. Они сновали бесшумными тенями. Снимали чехлы с мебели, протирали фарфоровые безделушки на каминной полке, смахивали пыль с картин на стенах.

По бабушкиному приказу были сняты тяжелые, бархатные шторы на окнах. Она решила их заменить на новые. Полукруглые, высокие окна без своей одежды, вишневых штор, смотрелись сиротливо и жалко, словно голые в бане.

Я устала рисовать горничных в их чепчиках с оборками и форменных, коричневых платьях с белоснежными воротниками. Устала разглядывать картины в золоченых, широких рамах. Несколько раз попавшись под ноги бестолково мельтешащей прислуги, я решила занять самое безопасное место возле незашторенного окна.

Вид из него открывался изумительный. Ухоженный парк, фигурно подстриженные кусты, которые подчеркивали своей зеленью, белые скульптуры вдоль дорожек. Нашла взглядом ту самую русалку с отбитым носом и замерла. Возле шикарного авто с серебряными накладками, с черным, сигарообразным телом блестящим свежим лаком, с откидным кожаным верхом, стояла пара. Он и она.

Высокую, рыжеволосую девушку нам представили вчера, как приемную дочь леди Глории. Красавицу в изумрудном колье звали Анабель. В череде мелькающих словно в калейдоскопе лиц, я запомнила, что девушка поразила меня яркой красотой. Она была невероятно, удивительно похожа на леди Глорию и на мою Ба. С трудом верилось, что она приемная дочь. Яркая, золотистая медь густых волос, белоснежная кожа, пухлые, красные губы и изумрудная зелень огромных глаз в обрамлении черных ресниц. Мне захотелось ее нарисовать, как образец чистой красоты. И имя ей очень подходит. Если я не ошибаюсь, то Анабель переводится - изящная, красивая. Приемная дочь леди Глории оправдывала свое имя на все сто процентов.

Ее собеседника я тоже запомнила. Это был тот самый молодой оборотень кажется из клана Баффа, который не сумел сдержать свои эмоции, при виде моей не совсем подходящей внешности для высшего света. Своим неуместным и громким "узкоглазая", он вызвал гнев моей бабушки, шепотки гостей и довольную усмешку самой красивой девушки среди гостей - Анабель.

Теперь молодые люди стояли возле шикарного авто и казалось, что не могли расстаться друг с другом.

При свете дня мужчина выглядел лощеным, столичным денди. Черноволосый, черноглазый, выбритый до синевы. Подбородок упрямый, квадратный с ямочкой разделяющей его, губы красиво очерченные, почти девичьи, той редкой формы, что я называю "лук амура". Только нос на мой взгляд подкачал. Большой с горбинкой, просто клюв какой-то, а не нос. Но не тот благородный клюв, который зовется орлиным. Нос молодого оборотня скорее напоминал мощный клюв ворона. Но он совсем не портил лицо представителя клана Баффа. Напротив придавал его лицу хищное очарование. Интересно, а в кого они обращаются? Какая вторая личина у этого мужчины?

Парочка ворковала подобно голубкам на нашей набережной. Больше всего старалась завоевать внимание собеседника, Анабель. Она тихо что-то говорила, часто касаясь кончиком пальчика в нарядных, сверкающих перстеньках, широкой груди мужчины. Улыбалась ему скромно и застенчиво. Трепетала длинными, черными ресницами, под которыми прятала яркую зелень огромных глаз.

Для того что-бы расслышать ее слова, мужчина склонялся к ней ближе. Почти касался головой пышного нимба из золотой меди волос. Улыбался немного криво, часто касался кончика своего выдающегося носа, длинными и сильными пальцами. "Врет! Он ей все врет!" - внезапно озарило меня догадкой.

Вдруг молодой Баффа, резко поднял голову и посмотрел в окно, прямо мне в глаза, несколько секунд наши взгляды "бодались" между собой. Первым сдался мужчина. Он подмигнул мне черным словно агат глазом и отвернулся. Затем подчеркнуто ласково поправил локон рыжеволосой красавицы. Она в одно мгновение вспыхнула нежным румянцем, доверчиво взглянула на мужчину.

Я хотела отойти от окна, но задержалась увидев, что к сладкой парочке стремительно шагает еще один представитель Двуликих. Когда он подошел поближе, то я его узнала. Белые, выгоревшие на солнце кудри, голубые глаза, золотистая от загара кожа. Да, это кажется тот самый нахал, который весело хохотал над покусанным пчелами приятелем! Очень наглым приятелем!

Но если это он, то значит... Я пристально вгляделась в черноволосого, угадывая в нем мою последнюю жертву. Очень вовремя успела отскочить от окна, ровно за секунду до того, как черноволосый поднял голову и зорко всмотрелся, видимо надеясь увидеть меня. Наши взгляды могли опять столкнуться, но благодаря моему проворству этого не произошло.

Почему-то мое сердце застучало громко, словно хотело вырваться из грудной клетки. Ладони вспотели, а щекам стало так жарко, что я дотронулась до них ладонями пытаясь остудить.

- Николь, ты где? - голос бабушки звучал бодро, сочился довольными нотками и звенел победой.

Значит "враги" поверженны, справедливость в понимании Фло, торжествует. А флаг которым я мысленно наградила ее при уходе, наверное гордо реет над побежденными.

Я тяжело вздохнула. Моя бабушка слишком рьяно взялась хозяйничать в доме, в котором не была столько лет. По мне это очень неосмотрительно, по детски неосторожно. Конечно настоящий перстень Правительницы, сияет огненным глазом на пальце бывшей изгнанницы. Это обстоятельство вселяет в Фло, эйфорию легкой победы. Но легкие победы всегда меня настораживали.

Мне не хочется расстраивать Фло, к тому же ее не переубедить. Если ей что-либо втемяшится в голову, то совершенно безнадежно пытаться ее убедить в обратном. Вздохнув я повернулась к бабушке.

- Ба, ну где тебя носит? Я уже есть хочу.

Бабушка улыбнулась мне одобрительно.

- Это, хорошо! Тебе не мешает немного поправиться, выглядишь так, словно я тебя не кормлю! Сейчас последние гости которые оставались на ночлег уедут и мы сможем позавтракать семейно. Глория, Анабель, ты и я! Нам надо поближе познакомиться. Что не говори, а мы теперь семья! - бабушка фыркнула и счастливо рассмеялась.

Глава пятая. Когда ныряешь в мир аристократов, самое главное вовремя оттуда вынырнуть.

Наш первый совместный завтрак, или как его назвала бабушка "семейный", на таковой мало был похож.

Мы сидели за столом словно две команды, которые решили вести состязание между собой. С одной стороны длинного стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью, восседала словно на троне команда "захватчиков", состоящая из Фло и меня. С другой стороны стола, команда гордых и непокоренных страдалиц, которых разыгрывали из себя леди Глория и Анабель. Каждая фраза из уст леди Глории, была подобна удачному выстрелу.

- Флоренс, кажется твоя внучка совершенно обычный человек? Как так могло получиться? В нашем роду такого еще не случалось... Бедная девочка! Мало того, что природа поскупилась на ее внешность, так еще и тут обидела! - голос леди Глории почти дрожал от притворного сочувствия. - Моя Анабель, имеет очень высокие шансы стать первой ученицей в Магической Академии. Ведь ее магия сильна, словно самый могучий клан оборотней. Кстати молодой Арчибальд Баффа, вот-вот сделает ей предложение руки и сердца. Я спокойна, что твоя внучка не сможет увести его из-под венца, как ты в свое время увела у меня его деда.

- Николь. Мою внучку зовут, Николь! Она хоть и человек, но в ее венах течет кровь магического рода Соррель, а это тоже дорогого стоит. Прости милая сестрица, но Анабель, всегда останется лишь приемышем с сильным магическим даром и с внешностью которую ты тщательно подобрала под себя! - голос моей бабушки был сдержанно и показательно спокоен. Она медленно опустила маленькую, серебряную ложечку в янтарный желток яйца стоящего на белой подставке перед ней.

Над столом повисла тишина. Я почти физически ощущала волны неприязни и скрытой враждебности которые вольно гуляли в этой огромной комнате. Старалась сидеть держа спину прямо, как когда-то учила меня бабушка, глаз от тарелки с овсянкой не отрывала, как и положено воспитанной леди. Хотя конечно, это было и лишним. Глория уже давно со злорадством вынесла мне приговор. Мне на ее выводы было начхать, не важно, что там думает обо мне эта высокомерная аристократка, а вот бабушку огорчать лишний раз не хотелось.