Ненайденные пленки (СИ) - Витор Анна

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍    «Серебро, – пронеслось в голове короткой вспышкой. – Кулон».

   Она пошарила рукой на груди, ища подарок бывшего мужа. Без толку. Сама же выбросила вслед ему из окна, когда он застал с любовником.

   Над ухом послышался протяжный стон наслаждения, переходящий в утробный звериный рык. Алла почувствовала дрожь «охотника», приникшего к ее шее. А потом острые клыки, вспоров кожу, в одно мгновение разорвали артерию.

   Рука, так и не нашедшая спасительный кулон, безвольно опала на столешницу.

Болото

   После того, как Алина Грач пропала в лесу, Егор половину недели проходил сам не свой. Так и не хватило смелости никому рассказать, что как раз перед этим поссорились. Он признался в любви, а его чувства, подростково пылкие и отчаянные, попросту растоптали.

   Конечно, куда ему до бизнесменской дочки! Егор ждал восемнадцати, чтобы пойти на завод, как родители, и перестать клянчить у них каждую копейку. Алина – чтобы наконец накачать губы, как очередная красавица-блогерша.

   После ее пропажи лес прочесали несколько раз. Без толку. Только сумку нашли на болотах.

   Дня через три Егор на улице врезался в незнакомого мужчину в старом пальто.

   – Извините, задума… – голос сорвался на полуслове.

   Стало ужасно стыдно: у незнакомца оказались белесые глаза слепца. Он с усмешкой отвел со лба серовато-русые волосы. Повеяло не то ремонтом, не то старой квартирой.

   – О той девочке? Алине? – спросил мужчина.

   – Откуда Вы?.. – растерялся Егор.

   Он отступил на шаг. Захотелось по-детски броситься наутек от колючего пристального взгляда. Абсолютно зрячего.

   – Да так, слышал, – махнул рукой мужчина. – Ее уже не найдут. А ты оглянулся бы вокруг. Девчонок красивых много.

   – Да как Вы можете?! – Егор стиснул пальцы в кулаки. – Я же… я же…

   Слова о чувствах застряли в горле.

   – В тринадцать? – мужчина усмехнулся. – Не смеши меня.

   Уверенно перейдя через дорогу, он скрылся в узеньком переулке. Егор до вечера позлился на этот цинизм, а утром увидел одноклассницу Витку – и все стало на свои места. К выходным они уже и встречаться начали.

   Тогда-то Алина и дала о себе знать.

   Телефонные звонки после полуночи. Сообщения с неопознанных номеров. Анонимные электронные письма.

   – Что? Прошла твоя любовь?.. Так я и думала… – раз за разом слышался в динамике знакомый смех.

   А потом его сменяли короткие гудки. Ни в телефоне, ни в памяти компьютера не оставалось никаких следов, будто просто чудилось. По ночам же мучили кошмары: Алина, выбирающаяся из болота, как монстр из какого-нибудь старого ужастика.

   Очередным промозглым утром, когда Егор рассеянно брел в школу, его ухватила за локоть крепкая рука. Василий Грач. Отец Алины.

   – Стой, поговорить нужно, – он дернул за угол многоэтажки.

   От гулкого низкого голоса захотелось вытянуться по стойке смирно. Нахмурившись, Егор посмотрел на обычно статного, а теперь сутулящегося плечистого мужчину. Хозяин большого мясного магазина, в ручищах которого одинаково смотрелись что разделочный тесак, что охотничье ружье. Оно и сейчас висело через плечо: похоже, собрался в лес.

   – Здравствуйте, – пробормотал Егор. – Э… а о чем?

   – Про Алину, – Грач тяжело, как при ангине, сглотнул. – Ты же за ней увивался.

   Он посмотрел пустым потерянным взглядом, от которого по спине пробежал холодок.

   – Дядь Вась, извините, мне в школу пора, там матеша первым, – зачастил Егор, пятясь.

   Ему на плечо упала тяжелая рука.

   – Я знаю, где она, – припечатал Грач.

   – Алина разве не… – ошарашенно начал Егор.

   – Пошли.

   Пришлось последовать за широко шагающим Грачом в сторону леса. Среди высоких облезлых сосен Егор сразу узнал знакомую тропинку. И место, где свернули с нее, тоже.

   Вскоре воздух стал мокрее. Потянуло затхлостью, тиной и гнилью. Впереди жухлая осенняя трава сменилась ярко-зеленой дрянью. Егор посмотрел под ноги, надеясь, что устойчивые кочки можно определить на глаз.

   – Мы с ней говорили сегодня, – Грач прислонился спиной к стволу дерева.

   – Алина жива?! – встрепенулся Егор.

   Он шагнул вперед, и под ногой тихо чавкнула влажная земля.

   – Не делай из меня идиота, – рыкнул Грач, хватая за куртку. – Она мне явилась, рассказала все. И я прекрасно знаю, из-за кого моя дочь побежала в лес. Хотела побыть одна, потому что ты ее достал!

   – Я?.. Да я же…

   – Признался в любви, запудрил мозги, и в тот же день начал с ее подружками заигрывать, – он с досадой отпихнул Егора так, что тот едва не упал.

   – Неправда!

   Грач вдруг посмотрел ему за спину.

   – Смотри, – шепнул он одними губами.

   Егор медленно обернулся, и по коже поползли острые ледяные мурашки. Вдалеке, на болоте, застыл полупрозрачный силуэт. Алина. Образ подернулся помехами, как на старом телевизоре, и она протянула руки. На ярко накрашенных губах расцвела злорадная улыбка.

   – Видишь? – с горечью произнес Грач. – Она ждет тебя.

   Раздался характерный щелчок. Дернувшись на звук, Егор увидел наставленное на него ружье. Горло перехватило, во рту пересохло, и еле-еле удалось выдавить:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍    – Вы чего? Она же… ненастоящая.

   Грач лишь кивнул в сторону болота.

   – Вперед, – отчеканил он.

   Егор отчаянно помотал головой. Он затравленно огляделся, думая, куда бежать.

   Громыхнул выстрел. Пуля задела рукав куртки, чудом не зацепив кожу.

   Дернувшись, Егор начал терять равновесие. Он всплеснул руками, пытаясь удержаться. Неосознанный шаг назад – нога глубоко ушла в чавкающую жижу. А потом Егор почувствовал ледяные объятья: полупрозрачные руки обхватили со спины, затягивая в холодную липкую грязь.

Лучше бы

   Внучку Бурова нашли на выезде из города. Водитель даже не остановился, когда сбил. Наверняка какой-то пьяный урод.

   Когда переломанное тело тощей девчушки переложили на носилки, сердце у Бурова зашлось, запекло. Он даже на секунду замер, прислушиваясь. Может, остановится, как когда-то у сына? Нет.

   «Ее-то за что смерть забрала? Лучше бы меня, лучше бы меня… Ради кого мне теперь?..» – лихорадочно и бессвязно думал Буров.

   Сына и невестку он похоронил еще лет пять назад. Она сгорела от рака. Обнаружили лишь в последние месяцы. А с детства болезненный Буров-младший ушел почти следом: осунулся, запил, свалился с приступом. Так и не выписали из больницы.

   В итоге, Лерочка жила у Бурова: только два родных человека на всем белом свете. А теперь ее грузили в машину, чтобы отвезти в морг.

   Тяжелый взгляд в спину.

   Буров оглянулся. Неподалеку с наплевательским видом замерла незнакомка в драных джинсах и кожаной куртке. Черные волосы – коротко и рвано острижены, в носу – колечко-пирсинг. Девушка затянулась сигаретой, нагло пуская клуб дыма. Подчеркнутые темными тенями глаза безразлично взглянули на то, как застегивают мешок с телом. В уголке губ дрогнула усмешка.

   У Бурова в голове что-то щелкнуло, и он широким шагом направился к нахалке. Пальцы сжались в кулаки.

   – Чего ухмыляешься?! Нашла, на что глазеть! Вырастили на свою голову, никакого уважения ни к живым, ни к мертвым! – голос сорвался.

   Под седыми усами предательски скривился рот. Буров затрясся в беззвучных рыданиях. Он осел на колени, сжимаясь в комок.

   – Так, Сергеевич, пошли отсюда, – раздался позади мрачный голос.

   Буров оглянулся. Данила Соболь, лет двадцать работающий в убойном, сейчас показался бледным и больным. Похоже, даже его пробрало, как можно было бросить девочку умирать на дороге.