Непокорный трофей (СИ) - Северная Оксана

– То-то же! Лучше давай перейдем к делу, – протянув кубок служанке, чтобы та снова его наполнила, заговорил Торем. –  Можешь быть свободна. – и, едва та скрылась в боковом коридоре, спросил: – Что тебе удалось выяснить?!

Кнут поджал губы, вмиг посерьезнев. Обычно легкомысленный рыжий парень, с веселыми искрами в карих глазах, был так серьезен, только когда разговор заходил о битвах и богах.

– Мои люди пробрались в Тимерин. – принялся рассказывать он. – Вчера вечером состоялась коронация нового короля Тобиаса в столице и в присутствии их жрецов, которых здесь называют духовниками. И он во всеуслышание пообещал вернуть сестру. Призывал народ спасти свою принцессу из лап чудовищ.  И еще… я видел корабли Гертельна короля Шелинкора. Полагаю, новый король Элехории надеется на союз.

Торем постучал пальцами по столу. Это не лучшие новости. Но в остальном, все шло точно так, как он того ожидал.

– Значит, он точно придет за ней. – заключил Изгнанник, улыбнувшись. – Интересно, что он пообещал старику за военную помощь?!

Кнут задумчиво потер подбородок и, наполнив еще один кубок вином, промочил горло. Жара этих земель его выматывала, как и других воинов, прибывших из северных королевств.

– Люди шептались, что старик Гертельн просил руки Адрианы, еще когда был жив ее отец. – упоминание о короле Радере осело на языке кислым вином, и Торем не смог не поморщиться. – Но покойный король медлил с ответом. Как думаешь, сын будет более сговорчив? Военный союз, скрепленный браком. Король Шелинкора стар, у него нет сыновей. И если вдруг… племянник на троне соседнего королевства будет весьма кстати Тобиасу.

Торем поморщился, сделав глоток вина запивая злость, вызванную такой простой, но закономерной догадкой. Такую девушку нельзя отдавать старику. Это все равно, что подарить цветы невиданной красоты слепому.

– Думаю, что он может обещать что угодно. Пока она здесь – это только гул в пустом горшке. Пусть сначала придут и заберут ее. Ее возвращение будет стоить дорого королям.

Кнут кивнул и наполнил сам два кубка, но пить снова не стал. Просто задумчиво вертел один в руках, словно обдумывал что-то важное.

– А сам ты не думал о том, чтобы получить право на трон Элехории? – спросил он вполне серьезно.

Торем фыркнул, а после поморщился.

– Я не собираюсь завоевывать Элехорию. У меня недостаточно для этого воинов. Какими бы они бесстрашными ни были, они не бессмертны. У нас недостаточно сил на полноценную войну. Но… если укрепиться здесь. Я исследовал крепостные стены. Нужно подготовиться к нападению...

– Все было бы проще, если бы у тебя были законные права на земли и трон, Торем, – с нажимом продолжал Кнут. – Девушка в твоих руках. Что мешает тебе взять ее в жены? Она такая же правительница по крови, как и ее брат. Более того, ее любит народ. Ее братец сейчас очень удачно играет на этой любви. А вот с Тобиасом все совсем иначе. – хмыкнул он. – Он слишком любит кровопролитие ради развлечения. Женщин, которые ему не принадлежат. И это не нравится его подданным. Если бы ты…

Жениться на принцессе? Да, это была не самая дурная идея. Точнее, она была лучшая из тех, что некогда озвучивал Кнут. И Торем всерьез задумался. Проще способа узаконить и укорениться в этих землях и  не придумать. Но…

– Я назвал Этхельду своей женщиной, – задумчиво пробормотал Торем. – И не намерен изменять своему же слову.

– Этхельда тебе не пара, Торем, – заметил Кнут. – Она просто ведьма, околдовавшая тебя…

– Я должен ей больше, чем смогу отдать, – признался Изгнанник. – И предательство не та благодарность, которую она от меня ждет.

– Подумай сам, сын Хравна, гордость одной ведьмы или судьба нескольких сотен воинов, доверивших тебе свои жизни. Никто не просит тебя вышвырнуть ее на улицу. Она может и дальше греть твою постель. Или даже отдай ей деревню какую-нибудь за ее службу…

– Я подумаю об этом, – оборвал на полуслове Торем, разошедшегося друга.

Кнут криво улыбнулся, но умок. Вчера он видел, какими глазами предводитель смотрел на элехорийскую принцессу. Едва ли он сможет долго противиться тому чувству, что разжигает его кровь. Но и чары Снежной ведьмы сильны. Нужно время, и тогда боги рассудят их. Главное, что рыжему Кнуту удалось посеять нужные зерна в голове своего друга.

– К слову о твоей ведьме, – между прочим, припомнил рыжий Кнут. – Ты бы придержал ее. Она сегодня снова избила служанку. Это уже третья за эту неделю. И сегодня, отправившись в деревню, она покалечила крестьянина, едва вырвавшего из-под копыт ее лошади своего ребенка. Если так дальше пойдет… ты сам понимаешь, что будет.

Да. Люди взбунтуются и сбегут. На земле некому будет работать. А те, кто останется, будут приносить больше вреда, чем пользы.

– Возьми дворцового лекаря, – окончательно растеряв крупицы хорошего настроения, велел Торем. – Езжай в деревню и пусть сделает все, чтобы поставить раненого на ноги. И еще… вели кухаркам собрать еды его семье. Пока он болен, они не должны голодать.

Кнут кивнул и уже собирался уходить, но дверь распахнулась и в зал влетела невысокая, худенькая женщина в светлом просторном платье и собранными в высокую прическу темными волосами. Каталея. Кнут улыбнулся, и в груди жестокого воина разлилось тепло от одного взгляда на эту женщину.

– Я хотела бы говорить с повелителем! – ее звонкий голос дрогнул и сорвался, но она прочистила горло и продолжила. – О кирии Адриане!

Торем расслаблено откинулся в кресле, смерив женщину внимательным взглядом.

– В этом королевстве все женщины храбрее мужчин? – поинтересовался он почему-то у Кнута.

– Нет! – заговорила просительница. – То есть… Я боюсь вас до дрожи в поджилках. Но не могу смотреть на то, как обращаются с принцессой, – опустив взгляд, заговорила Каталея. – Она привыкла к другому. И я прошу вас хотя бы позволить мне смягчить ужас пребывания в плену.

Торем хмыкнул, но после сделал глоток вина, не спеша отвечать на такую простую, казалось бы, просьбу. Он ждал, что она продолжит, но, как не удивительно, заговорил Кнут:

– Действительно. Почему бы и нет? Тем более, кирия Каталея уже прислуживала принцессе.

– Вот как… оказывается, как много ты знаешь о кирии Каталее… – насмешливо заметил предводитель.

– Не больше, чем требуется, – посерьезнев, отрезал Кнут, сделав невольный шаг в сторону замершей женщины. И тем самым выдав себя с головой.

Сердце мужчины, клявшегося, что единственной его любовью будет его боевая секира, сражено маленькой элехорийкой, с глазами оленицы.

– В таком случае, если что – ты в ответе за этих девиц, – решил Торем, поставив кубок и поднявшись с места. – Проведи кирию в мои покои, – и заметив, как напрягся друг, улыбнулся: – Принцесса заперта там.

Еще один воин сражен без капли пролитой крови. Ядом, который травит кровь, и который воспевают поэты. Он туманит разум, мешает мыслить трезво. И называют его – любовью.

И снова вспомнился отец, преданной собакой глядящий на красавицу с черным сердцем по имени Хильда.

Слава всем богам, что сам Торем никогда не впустит это чувство в свое сердце. Ведь он клялся, и боги слышали его клятву.

– И позаботьтесь о ее ране. Вашей принцессе нужно быть осторожней с зеркалами. Битое зеркало – дурной знак, – добавил Торем прежде, чем покинуть зал.

 Глава 6

Адриана

Сделала глубокий вдох и прислонилась спиной к ледяной стене. Холод камня действовал отрезвляюще. Но липкое мерзкое чувство не покидало. Сейчас я ощущала себя грязной как никогда. Ненавистное платье безнадежно разодрано, по телу прокатывала дрожь от нахлынувших воспоминаний. Грубые мужские руки будто до сих пор сминали нежную кожу. Губы горели от жесткого поцелуя. Больше всего сейчас хотелось опуститься в ванну, смыть с себя грязь рук варвара. И промыть рот с мылом. Потому что даже сейчас я ощущала солоноватый вкус его губ.

Выдохнула и обвела взглядом спальню отца. Все вроде бы осталось, как и прежде. Не хватало портретов покойной матери на стенах, и огромная чуждая взору шкура белого медведя устрашающе скалилась на меня с кровати.