Тайны Циты. 2. Декоративка. Книга 2 (СИ) - Грин Агата

Зен решил, что я трясусь и дрожу от страха, и прикрыл меня своим телом.  

«Если бы он знал, что у меня с кишечником, то точно бы  этого не сделал»,   — подумала я (удивительно то, что я вообще могу соображать в такой момент!), и меня начал сотрясать еще один приступ нервного смеха.

А потом… потом все прекратилось.

Глава 3

Шум «выключился» как по щелчку. Наступившая внезапно тишина испугала не меньше, чем  громкая аномалия… Осторожно убрав руки от ушей, я шепнула куда-то в тулуп Зену:

 — Все? Кончилось?

 Мэнчи пошевелился, слез с меня и ответил необычно утомленным голосом:

 — Кажется, да.

Мы стали прислушиваться, но лес шумел теперь стандартно, как и полагается зимой. Я попробовала изменить положение, но тело, будто бы налившееся свинцом, плохо слушалось,  и голову сдавливало обручем, как при мигрени.  Не случись у меня кишечного расстройства, я бы сидела так, под елью, недвижимо, пока не приду в  более-менее нормальное состояние. Но расстройство было, и еще какое. Я попробовала встать еще раз, и это маневр обошелся мне дорого: ноги подогнулись, и я неловко упала на Зена. Он не рассердился, понимая, что боль я ему причинила нечаянно, только посоветовал хрипло, устало:

 — Не вставай, посиди спокойно.

 — Не могу я спокойно… мне надо срочно отойти по нужде…

Невозможно  описать, как на меня посмотрел Зен. Белки его глаз, кстати, стали  красными от множества лопнувших капилляров, да и под носом  виднелась кровь. Я тронула свой нос тоже, и обнаружила на рукавице  немного крови. Привыкшая тому, что на холоде из носа постоянно течет, постоянно шмыгающая, я даже не заметила этого маленького кровотечения.

 — Сейчас?  — уточнил мэнчи.

 Я ничего не ответила, только посмотрела на него с тихой паникой. Зен вздохнул и, не обращая внимания на капель из носа, пополз  наружу.  Зная, насколько тяжело двигаться сейчас, я была благодарна ему за этот поступок, и в то же время сгорала со стыда. Не теряя времени, я стала стаскивать штаны, осознавая, что этот позорнейший момент никогда не сотрется из моей памяти…

Под елью я просидела долго. За это время мэнчи очухались, огляделись, проверили, как там Млад и гуи. Когда я, наконец, смогла вылезти, и, пряча красное лицо,  подошла к спутникам, ни бородатый, ни желтоглазый не позволили себе ни единой шуточки и ни единого замечания. В этот момент я бы просто не смогла  пережить насмешек – я же  девочка, в конце концов…

 Треден, покопавшись в сумке, вытащил и  молча протянул мне баклажку с водой.  Я попила ледяной воды, и, поблагодарив мэнчи, вернула ему баклажку.

 — Боги смилостивились над нами,  а это значит, не такие уж мы и грешники, — произнес мэнчи нарочито веселым голосом. — Хотя нам и пришлось поплакать кровавыми слезами. Что вы так поникли? Отчего не радуетесь?

Раньше слепая вера Тредена в богов и его простодушие меня раздражали, а его покорное смирение судьбе возмущало. Для меня, выросшей в другом мире, в другой среде,  это было «отсталостью». Но чем больше я узнаю Тредена, тем больше им восхищаюсь.  И, в порыве признательности, сказала,  глядя на бородача, на чьем лице остатки «кровавых» слез еще были заметны, хотя он усердно пытался стереть их снегом:

  — Мы и рады. Рады, что ты с нами. Уверена, только присутствие такого самоотверженного добряка как ты, спасло нас с Зеном.

Вопреки обыкновению Треден не смутился, а удивился.

— Серьезно,  — продолжила я.  — Если бы не ты, наш побег бы не удался, а если бы и удался, мы с Зеном поубивали бы друг друга по пути. Ты спасаешь нас раз за разом, и у меня лично нет сомнений, что боги тебе благоволят. Спасибо.

Бородач посмотрел на Зена, чтобы удостовериться,  что не один он это услышал, затем проговорил:

— Вон оно как… Видал, Зен, как боги на людей влияют? Наша ядоплюйка заговорила  по-доброму. 

 — Боги не при чем,  — отозвался желтоглазый; в его голосе тоже проснулась веселость.  — Змеи не плюются ядом просто так, когда им ничего не угрожает. Так что ничего удивительного  здесь нет.

  — Думаете, мне неприятно, что вы сравниваете  меня со змеей?  Змеи – символ мудрости.

Мэнчи обидно рассмеялись, но я не обиделась, и сама усмехнулась, легко принимая тот факт, что мудрость – не про меня. А вот ядом я действительно плевать умею, и кусаться. Повеселившись еще немного – такая разрядка после всего пережитого сегодня была необходима – мы стерли с лиц остатки крови,  определились с направлением и продолжили путь, но уже без спешки и в удобном ритме. Что бы ни случилось, надо идти дальше. 

Мне по-прежнему было невероятно стыдно за то, что  случилось под елкой, хотя, по сути, это просто физиология и  тут стесняться нечего, да  и аномалия настолько меня перепугала, что в копилку моих фобий прибавилась еще одна. Но случилось и еще кое-что важное сегодня, перебивающее  стыд, страх, усталость…

Я осознала, что не Лена для меня в этом мире самый близкий человек, а те люди, что идут рядом.   Они уже понимают меня, знают, когда и как со мной надо говорить, когда можно шутить, а когда нет, да и я уже успела хорошо их узнать.

Зен… опасный Зен, первая моя крупная неприятность,  первый, кто меня захотел, первый, кто напугал до столбняка, поступил сегодня как джентльмен: выполз из-под ели, несмотря на сильную немощь, чтобы  пощадить мою  гордость. Да, есть в нем что-то темное, но при этом есть и  почти рыцарские принципы. А Треден вообще золото-человек. Даже когда он перестал видеть во мне нуждающуюся в помощи декоративку и разглядел смутьянку и «ядоплюйку», не перестал заботиться, понимая, что я слабее и одна ничего не смогу. 

Я шла, раздумывая о том, как бы могли сложиться наши отношения, если бы мы повстречались при других обстоятельствах.

Млад, тяжело перенесший встречу с «богами»,   запутался в собственных лапах и упал. Он силился идти с нами вровень, но не смог – организм дал сбой.  Мы, и сами еще очень слабые, остановились и склонились над натужно и громко дышащим волком.

 — Отдохни, дружище, отдохни,  —  ласково произнес Треден, и  провел рукой по его боку,  — мы не торопимся.

 — Звери  переносят встречи с богами хуже, чем люди?  — спросила я.

 — Цепенеют. Околевают.  Бесятся. Когда как,  — ответил Зен.

 — Реакция всегда разная, значит…

 — Обычно животные предугадывают появление богов и улепетывают подальше. 

 — Животные безгрешны, так что за им кара богов?  — этот вопрос я задала Тредену, надеясь, что он забудет про правила империи, гласящие, что  вопросами религии позволено озадачиваться только отцам.

 — Животные – низшие существа, они тем паче тяжело переносят присутствие богов,  — ответил мэнчи, с тревогой глядя на волка.

 — А как гуи?  — спросила я у Зена.

 — С ним порядок.

Мы были вынуждены сделать остановку, чтобы подождать, когда Младу станет лучше. Треден попытался напоить волка, но тот лишь лизнул мэнчи в ладонь и снова обессилено опустил голову.

 За это время я привыкла к Младу и не раз уже ночевала рядышком с ним. Как и говорил Зен, стоило мне перестать дичиться зверя и начать относиться к нему спокойнее, он тоже перестал воспринимать меня как чужачку и уже вполне сносно воспринимал мои попытки с ним подружиться. До настоящей дружбы еще далеко, но, надеюсь, я уже часть  «стаи» в его глазах.

 — Все обойдется,  — сказала я.  — Млад – как Зен, а Зен бессмертный.

Треден вздохнул. Пока мы с ним оставались возле бедняги, «бессмертный» сходил на разведку и, вернувшись, сказал:

—  Надо уходить, место довольно открытое, а мы итак наследили.

 — А как же Млад?

Зен  вытащил из сумки плащ, который мы стелили во время остановок, расстелил его на снегу и, кое-как устроив тяжеленного волка на нем, взялся за один уголок плаща, а за другой – Треден, и вместе они поволокли Млада. Теперь мы шли еще медленнее, и оставляли за собой еще более красноречивые следы. Ох, и коварное же время зима для таких переходов, особенно по вражеской территории…