Карен Монинг - Заклятие Горца
Она повернула ключ в одну сторону, а затем в другую, на самом деле сначала закрыв дверь, а затем открыв ее.
Если бы она не была занята грустным бормотанием себе под нос по поводу огромного объема бумажной работы, которая свалилась на нее в отсутствие профессора, то, возможно, нашла бы время осмотреться вокруг перед тем, как войти. Если бы он не оставил ей вчера вечером сообщение, со списком периодических изданий и источников длиной в одну милю, которые она должна была собрать из дюжины различных мест и принести ему в больницу. Таким образом, он мог делать примечания в книге, написанием которой занимался во время выздоровления.
Может быть, она закрыла бы ее снова и вызвала охрану городка.
К сожалению, озабоченная своими собственными страданиями, она ничего не заметила.
Она остановилась перед приоткрытой дверью, чтобы перевести дыхание и откинуть несколько локонов волос с лица, переместила переполненный рюкзак на плече, таким образом, чтобы учебники перестали упираться ей под ребра.
— Сто одиннадцать эссе? Кто-нибудь застрелит и избавит меня от страданий? — Недоверчиво пересчитала она, когда, открыто ухмыляясь, Марк Трудео передал их. Тут же пропала любая надежда на сон в течение следующих нескольких дней.
— Эй, я согласился вести занятия Кина, Джес, а вы знаете, какой напряженный у меня график. Он сказал, что вы будете заниматься сортировкой.
Она знала точно, почему Кин сказал, что она будет заниматься сортировкой. Поскольку, без сомнения, Марк позвонил ему в конце недели и «предложил», чтобы она сортировала. Марк дерьмово относился к ней, начиная с прошлого года, когда неудачно приударил за ней на Рождество. Она не выносила мужчин, которые пялились на ее грудь, как будто это была самая большая ценность, а он, по ее мнению, был одним из худших. Ее не интересовали мужчины, которые думают тем, что находится у них в штанах.
Убежденный, что все хорошо, профессор оставил ей еще одно сообщение, в то время как она была в классе, доведя количество сообщений, которые поступили за прошлые двадцать четыре часа до пяти (кто-нибудь будет милашкой и уберет телефон от этого человека или накачает его успокоительными средствами?), и выразил благодарность за то, что она «такой прекрасный помощник и выручает его».
— Марк действительно очень перегружен, и я сказал ему, что вы будете счастливы помочь.
Отлично. Как будто у нее был выбор. И как будто Марк был больше загружен, чем она. Но мир академии был, как и остальная часть мира, миром мужчин, и если Джесси начинала забывать об этом, то жизнь неизменно преподносила ей уроки.
Толкнув бедром дверь, она вошла в комнату, оставив дверь приоткрытой. Обойдя стол, она направилась прямо к стене с книжными полками, не потрудившись включить свет, частично потому, что непосредственно сама обставляла офис и знала точно, где найти две книги по кельтской Галлии, которые были нужны профессору Кину, и частично потому, что она не была настроена отвлекаться ни на зеркало, ни на поиск ответов на вопросы, которые разжигали ее любопытство.
Те сверхъестественные галлюцинации, которые посетили ее в пятницу ночью, были ничем иным, как результатом плохого освещения и истощения. Но ей до смерти хотелось знать, было ли зеркало действительно старинным? Как профессор нашел его? Его происхождение было установлено? Определено время, когда оно было сделано? Что все же означали те символы?
Джесси имела цепкую память, полезная способность в ее сфере деятельности, и некоторые из символов отложились в ее памяти, после единственного, поверхностного осмотра. С тех пор она постоянно подсознательно думала о них, задаваясь вопросом, почему они казались настолько знакомыми, и все же что-то в них было не так. Она пыталась точно определить, где видела что-то подобное прежде. Ее специальность была европейская археология от эпохи палеолита до «кельтского» железного века. И хотя ясно было, что зеркало изготовлено недавно, ее будоражила возможность того, что рамка могла бы относиться приблизительно к концу железного века.
Она достаточно хорошо знала себя, и поэтому была уверена, что если бы она бросила еще один взгляд на экспонат сегодня вечером, любопытство бы победило, и она стала бы рыться в справочниках профессора, позабыв о времени, и приложила бы все усилия, пробуя определить, что означают те символы. «Если я займусь этим», — напряженно думала она, — «то пройдет вся ночь, а я даже не замечу этого, детально изучая один или другой экспонат, как в тех особенно редких и великолепных случаях, когда университет кратковременно поручал мне примкнуть к исследовательской группе». Ей приходилось расплачиваться за это удвоенной нагрузкой на следующий день. С тем адским ворохом бумаг, который ожидал ее, она не могла позволить себе тратить время впустую. Ее план был быстрый и эффективный, и она пыталась придерживаться его.
Она только дотянулась до двух толстых томов на полке, когда услышала мягкий щелчок двери, закрывающейся позади нее.
Она напрягалась, ее пробила дрожь.
Тогда, фыркнув, она потянула с полки первую книгу. Проект. Ничего более.
— Ничего не произойдет. Сегодня вечером в университетском городке я не поддамся снова панике. То потрескавшееся зеркало — только зеркало, — твердо сказала она книжному шкафу.
— На самом деле это не только зеркало, — пробормотал голос со слабым акцентом позади нее. — Это — намного больше, чем простое зеркало. Кто еще знает, что оно — здесь?
Джесси поперхнулась и обернулась настолько быстро, что книга выскользнула из ее рук, стукнувшись об стену, упала на пол. Она вздрогнула. Профессор убьет ее, если она испортит переплет — он обожал свои книги, особенно в твердом переплете. В центре офиса в тусклом свете компьютера она смогла разобрать только силуэт мужчины со скрещенными руками на груди, опирающегося на дверь.
— Ч-что, к-кто… — запнулась она.
Свет затопил комнату.
— Я напугал вас, — мягко сказал мужчина, опуская руку от стенного выключателя.
Намного позднее Джесси поняла, что он просто отметил факт, а не приносил извинения.
Она зажмурилась от резкого света. Его руки снова были скрещены, в то время как он небрежно подпирал дверь. Высокий и хорошо сложенный, он был чрезвычайно привлекателен. Длинные светлые волосы обрамляли чисто выбритое, классическое лицо. Он был одет в темный дорогой, сделанный на заказ костюм, свежую рубашку и со вкусом подобранный галстук. У него был явный славянский акцент, возможно русский, размышляла она. Молодой профессор, приехавший из-за границы? Преподаватель, нанятый университетом?
