Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— А женщины? — поинтересовалась Ольга.

— Переломы у женщин, особенно старшего возраста, — стал разъяснять Васильевич, — как правило, связаны с наступлением менопаузы в их жизни, понимаешь?

Оля, краснея, кивнула.

— Ведь во время климакса женские кости становятся очень хрупкими и ломкими и хватает неудачного падения или удара, чтобы получить перелом, — продолжил лекцию доктор. — Поэтому сейчас в прессе и на телевидении ведут шумную компанию борьбы с остеопорозом, для чего рекламируются специальные гормональные препараты, а также витамины с большим содержанием кальция.

— А как же девушки?

— Ну, эти к нам попадают, прежде всего, как спутницы горе-водителей, устроивших аварию или сами умудрившиеся в нее попасть. А еще такое бывает, когда девушки хотят сравняться силой или умением с мужиками и занимаются опасным спортом.

— Неправда, — обиделась Оля за "своих". — Девушка тоже имеет право кататься на лыжах, скейте или роликах.

— Ну тогда, малыш, пусть и не жалуется на травмы.

— Ну и что, зато женщина делает это красивее.

— Травмы красивее делает? Может быть, не знаю…

— Да ну вас, Васильевич, я говорю, что катается красивее.

— Ах, это? Для меня главным является результат, Оля. Потому что если человек попал к нам с травмой, то совсем неважно, красиво он ее заработал или нет. Верно я говорю?

— Это да, никаких возражений.

Васильевич, или полностью, Василий Васильевич, заместитель заведующего травматологии, чаще других дежурил на Ольгиной смене. Нина объяснила это тем, что он давно холостякует и чтобы не напиваться в одиночестве, предпочитает ходить на работу.

— Поэтому пусть лучше работает, чем пьет, — добавила она.

— Но Васильевич — приличный дядька, — заметила Ольга, — и я сама видела, как на него заглядываются разные женщины. Почему же он тогда…?

— Понимаешь, четыре года назад у него умерла жена от рака. И последние дни ее прошли именно здесь, в нашей больнице.

— О, Господи…

— После ее смерти он долго не мог прийти в себя и начал часто выпивать, пока из-за границы не приехала дочь с семьей и не устроила скандал. Васильевич даже пожаловался, что ему поставили ультиматум: если хочет видеть внуков, должен бросить выпивку.

— Что же, шантаж — эффективное средство.

— Да это неважно, Оля, главное, что наш Васильевич, как говорят, завязал и, чтобы не искушать судьбу, сидя дома в одиночестве, проводит больше времени в больнице.

— Ну и правильно, — энергично согласилась Ольга. А мгновение спустя ее вызвали в приемное отделение, потому что поступил новый больной. Она отправилась помогать дежурному врачу, а Нина осталась на посту упорядочить бумаги и готовиться к вечернему обходу.

— Ну, что, малыш, — Васильевич приветливо улыбнулся Ольге, встретив ее в коридоре. — У нас сегодня интересное дежурство — опять сломался рентген-аппарат и поэтому точный диагноз установить невозможно.

— Вы же всегда говорили, — возразила девушка, — что для опытного врача это не помеха.

— Говорил, но лично я сегодня к этому не гожусь, потому как еще с выходных у меня руки болят, потеряв чувствительность "рентгена".

— А что случилось?

— Произошла переоценка собственных возможностей. Просто Иван Петрович в субботу пригласил меня на дачу, а я сдуру согласился поиграть в волейбол с его сыновьями. И вроде играл недолго, а в воскресенье, поверишь, даже обезболивающее пил, так мышцы болели.

— Что же, в таком случае я предлагаю вам активную помощь, — сказала Ольга, — и попробую вместо рентгена сама установить диагноз. Тем более, мне интересно, чему я научилась за это время и смогу ли верно определить повреждения больного.

— Подожди-подожди, — Васильевич вдруг стал, как вкопанный, — я же помню, как мы принимали тебя на работу… Что ж, хорошее предложение, давай попробуем использовать тебя по назначению.

Их пациентом оказался приличный парень, просто шипящий от боли, и не удивительно, ведь мизинец на его правой ноге был ненормально вывернут в сторону. Парень сидел на столе уже раздетый, поэтому Василий Васильевич кивнул Ольге, чтобы бралась к осмотру, а сам встал напротив следить за ее руками.

Ольга сосредоточилась на травме, легко подключив воображение, и, ощупывая ногу пострадавшего, сразу поняла, что мизинец его не сломан, а лишь вывихнут.

— Это все наш глупый пес, — простонал вдруг пациент. — Вечно бросается под ноги, пугая чуть не до икоты. Вот я с перепуга и врезал ему хорошенько, а оказалось, он успел отскочить… и я со всей силы пнул дубовые двери. Чуть не потерял сознание от боли, представляете?

Постаравшись скрыть улыбку, Ольга немного "обезболила" ногу, а затем, вслух комментируя свои действия для Васильевича, легко вправила палец на место. Парень дернулся, уже собираясь кричать, но, посмотрев в синие глаза девушки, так на это и не решился.

— Теперь нужно крепко перебинтовать и этого достаточно, гипс, я думаю, будет лишним, — сказала в конце Ольга.

— Отлично, малыш, — улыбнулся врач, — вот и бинтуй, давай, а я спокойно посижу.

И только оставшись наедине, Васильевич сказал:

— Не понимаю, как я мог забыть тот твой массаж? Да и Иван Петрович тоже… Ага, помню, я тогда сразу же в отпуск ушел, а когда вернулся, все как-то закрутилось и забылось…Итак, объясни мне, малыш, почему ты все это время молчала? Ведь с твоим талантом нужно в институт поступать, а не здесь место просиживать.

— А если я не хочу? — тихо спросила Ольга.

— Не говори глупостей, как это "не хочу"? Ты людям столько пользы можешь принести своими руками, да и себе хорошую копейку заработать тоже. А мы бы тебе из больницы направление дали с отличной характеристикой.

— Понимаете, Васильевич, — стала объяснять Ольга, — во-первых, я еще молодая и время на размышления еще есть, во-вторых, у меня такое ощущение, что ЗДЕСЬ я — на своем месте, и в-третьих, мне кажется, что лучше быть отличной медсестрой, чем посредственным врачом.

— Выводы правильные, но подумай еще, ладно? А я, в свою очередь, напомню Ивану Петровичу о твоих способностях. Может, он сообразит, как рациональнее тебя использовать, потому как, догадываюсь, ты умеешь гораздо больше, чем демонстрируешь.

— Лучше не надо, — попросила Ольга. — Не усложняйте мне жизнь, доктор. Я сама знаю, как жить и кем работать.

— Ого, как ты заговорила, — Васильевич стал напротив нее, грозно сведя брови. — Послушай меня, дорогая, если тебе Бог дал талант, ты не имеешь права им пренебрегать.