Татьяна Алферьева - Левиратный брак (СИ)

— Объявляю вас мужем и женой. Наденьте кольца друг другу и скрепите союз поцелуем, — с явным облегчением закончил церемонию пастор.

— Но…, - возразила было Лил, не ожидавшая такой быстрой развязки.

— Дорогая, надень кольцо сама, и обойдёмся без поцелуя, — вкладывая в руку девушки что-то гладкое и прохладное, с притворной нежностью произнёс маркиз.

Лилиана взглянула на свою ладонь и окончательно осознала реальность происходящего. Как она могла позволить сестре втянуть её в эту авантюру? На что надеялась? Освободиться от опеки тётушки? Найти в лице маркиза пускай не нежно любящего мужа, то хотя бы друга? Ведь до сих пор она считала, что ужиться можно с кем угодно, было бы желание. А впереди ещё брачная ночь и разоблачение их с Марианой обмана. И она так не привыкла носить корсет…

Перед глазами всё поплыло, язычки пламени свечей вдруг раздвоились, а потом и вовсе померкли вместе с сознанием измученной девушки.

Он испытывал к ней двоякие чувства: с одной стороны, ненависть, ведь это из-за неё погиб Ральф, с другой жалость. Она лежала на кровати такая хрупкая, бледная, похожая на сломанную куклу…его жена. Ему вдруг понятны стали безумные чувства Ральфа к ней. Эти бездонные голубые глаза завораживали своей невинностью, эти нежные губы были словно созданы для поцелуя, эта грива огненно-рыжих волос манила прикоснуться, зарыться в неё лицом, эту девичью и одновременно женственную фигурку так и хотелось сжать в объятиях. А её непосредственное поведение? Её смелость? И кто научил её так хорошо метать ножи? Её улыбка? Неудивительно, что Ральф полюбил её с первого взгляда. Вот только, кто мог подумать, что за милой внешностью скрывается бессердечная эгоистка.

Девушка пошевелилась и медленно открыла глаза.

— Я рад, что вы очнулись, моя дорогая, — с холодной деланной учтивостью произнёс Виктор. — Мне надо сказать вам несколько слов.

Девушка приподнялась и, видимо, почувствовав, что шнуровка корсета ослаблена, поспешно придержала готовое вот-вот сползти с груди платье.

— Говорите, — слегка осипшим после глубокого обморока голосом сказала она.

— Наш брак будет фиктивным. Это значит, что я не стану заявлять супружеские права на ваше тело, хотя то время, пока в поместье гостят мои друзья, нам придётся спать в одной комнате. Через год по причине вашего бесплодия мы разведёмся, и вы не сможете больше претендовать на наследство, доставшееся вам от Ральфа.

— О, если дело только в этом! — воскликнула девушка, садясь и опуская ноги на пол. — Почему вы сразу не сказали? Я бы с удовольствием отказалась от наследства в вашу пользу. И вам не пришлось бы идти на такие жертвы и брать меня в жёны.

— Жертвы? — маркиз насмешливо приподнял брови и опустился в глубокое кресло. До этого он стоял в изножье кровати. За то время, пока Лил была без сознания, он успел принять ванну и переодеться в тонкую белую сорочку и домашние мягкие брюки. — Дело не только в наследстве, Мариана. Дело в вас. Я должен был вас уничтожить, как вы уничтожили моего брата.

Лилиана замерла. Что он несёт? Он снова пьян?

— Это был несчастный случай, — прошептала она, не зная, как бы отреагировала на подобное Мариана.

— Несчастный случай? — в голосе маркиза послышались рычащие нотки. — Вы сказали ему, что любите другого! Что никогда не сможете полюбить такого как он! Вы сказали, что презираете Ральфа за саму его безответную любовь к вам!

— Я такого не говорила, — пролепетала Лил, не веря своим ушам. Неужели, Мариана действительно сказала что-то подобное?

Виктор вскочил на ноги и в следующее мгновение оказался рядом с женой.

— Ты — маленькая лгунья! И перестать так невинно хлопать ресницами, — нависнув над Лил, с угрозой произнёс он.

Девушка сжалась в комочек, прижав руки к груди и не смея отвести взгляд от лица маркиза. Его потемневшие глаза пугали её своей яростью. Что же ты наделала, Мариана?

— Ральф прекрасно ездил верхом и никогда так много не пил. Но в тот день ты вынудила его искать утешение в вине.

— Я не хотела, — прошептала девушка, голос пропал, а глаза обожгли слёзы. Неужели всё так и было? Неужели несчастный Ральф стал жертвой бессердечности её любимой сестры. Нет, этого не может быть! Мариана не такая! — С чего вы, вообще всё это взяли! Откуда вам знать про наши отношения с Ральфом?! Что-то не больно-то часто вы навещали любимого младшего брата!

Лилиана защищалась, как могла, и этим только ещё больше разозлила Виктора.

— Вы прекрасно знаете, что я был в отъезде! И знаете, почему!

В отъезде? Но Мариана ничего об этом не говорила. Она, вообще, ни о чём, кроме как о совместном будущем с Мэрлоком, не говорила.

— Подобная лёгкая забывчивость лишь подтверждает вашу лживую мелочную натуру, — маркиз обхватил плечи девушки и сильно её встряхнул.

— Вы делаете мне больно! Пустите! — взмолилась Лилиана. От впившихся в нежную кожу пальцев Виктора завтра появятся синяки.

— А вы делаете больно мне, напоминая о том, что произошло год назад, — резко отпуская её и отходя, мрачно произнёс маркиз. — Посмотрим, насколько вы будете желанны для барона Эдвер через год — бесплодная, лишённая наследства. Ведь вы утратите не только то, что вам досталось от Ральфа, но и то, что получили от родителей и привнесли в нашу семью.

Фух! Лилиана с облегчением вздохнула. Скорее бы прошёл год! Лишение наследства и мнимое бесплодие нисколько её не напугали и не расстроили. Через год она будет свободна! И тётушка не сможет снова выдать её замуж, поскольку никто не захочет брать себе в жёны нищую, непригодную к продолжению рода женщину. Какое облегчение! Она сможет заниматься своим любимым делом, нет, делами…

Мечтательное выражение, появившееся на лице Лил, привело маркиза в полное замешательство. Он ожидал истерики, слёз, мольбы о прощении, но не улыбки, полной предвкушения. Может, его жена сумасшедшая?

Лилиана поймала удивлённый взгляд мужа, и улыбка тут же погасла.

— Я очень устала. Можно, я позову горничную, чтобы снять платье?

— Сегодня брачная ночь. И раздевать вас буду я. Для слуг наш брак должен выглядеть настоящим, — напомнил Виктор, снова подходя к девушке вплотную.

— Ну, зачем же так мучиться? — вздохнула она. — Ваше желание не связываться со шнурками и крючками будет вполне понятно прислуге.

— Вставайте и поворачивайтесь спиной, — приказал маркиз и еле слышно добавил: — Я всегда сам раздевал свою жену.

Лилиана послушалась. Впрочем, платье было уже расстегнуто, оставалось расшнуровать корсет. Оставшись в одной сорочке и заливаясь румянцем, девушка поспешила за перегородку, где можно было умыться на ночь. Тут желудок напомнил ей, что от лёгкого перекуса в полдень ничего не осталось и пора бы подкрепиться. Придётся дождаться, когда муж уснёт и попытаться проникнуть на кухню.