Лиза Хендрикс - Бессмертный воин
Иво шагнул вперед, намеренно подавляя другого мужчину своим ростом, и гневно процедил сквозь зубы:
— Вас видели.
Тот снова скосил глаза на Алейду, и ее дыхание замерло. Если он попытается переложить вину за случившееся на нее, то, несомненно, Иво его убьет.
Почти сразу она увидела, что посланник короля выбрал жизнь, а затем наблюдала, каких усилий ему стоило отступить от опасной грани. Когда он наконец заговорил, в голосе звучали покаянные нотки.
— Приношу свои глубочайшие извинения, милорд. Я был убежден, что леди с радостью примет мои ухаживания.
— Сама леди тут не при чем, — быстро добавил лорд Роберт, когда лицо Иво помрачнело. — Леди Алейда никогда… Как вы и говорили, она совершенно четко ответила мне отказом. Лишь моя самоуверенность заткнула мне уши.
Внезапно он опустился на одно колено:
— Простите, миледи. Могу ли я как — то искупить содеянное?
Его сожаление казалось искренним. В любом случае она хотела, чтобы все закончилось, не доходя до состояния войны.
— Я принимаю ваши извинения, милорд. Что до вашего желания загладить вину, то, по правде говоря, все, чего я хочу — чтобы вы и ваши рыцари уехали с миром.
— Мы покинем вас с первыми лучами солнца.
— Вы сделаете это сейчас, — сказал Иво. — Я уже послал человека в Лесбери. Тут около трех миль. Погода прекрасная. Дорога в отличном состоянии. Мой управляющий устроит вас на ночлег, а утором отправитесь дальше.
При этом третьем оскорбленье де Жён поджал губы, однако смирил свою гордость и поднялся, сопровождая хруст в коленях ворчанием. Он как — то вдруг постарел, неловко повернувшись, вышел, чтобы приказать своему помощнику, ожидающему внизу:
— Уэйклин, приготовься. Мы выезжаем в Бэмбург.
Иво последовал за ним на лестничную площадку и когда люди из свиты лорда Роберта внизу встали и начали собираться в дорогу, сказал:
— Какая жалость, что вы должны так скоро нас покинуть, милорд. Я надеялся обратиться к вам за советом по поводу укреплений замка.
Лорд Роберт взглянул на него сначала подозрительно, а потом с благодарностью, когда понял, что Иво позволяет ему сохранить лицо перед подчиненными.
Он слегка наклонил голову, благодаря.
— Мы и так наслаждались гостеприимством Олнвика слишком долго, милорд. Ваше предложение заночевать в Лесбери весьма любезно. Это сделает короче нашу поездку утром. — Он повернулся к Алейде, выглядывавшей из дверного проема, и почтительно склонил голову: «Миледи!»
— Монсеньор, Бог в помощь! — Она встала рядом с Иво, который повторил ее пожелание, добавив: «Я присмотрю за орлом».
Неопределенная улыбка тронула губы лорда Роберта:
— А я передам ваши приветствия королю, когда увижу его. И кстати говоря, вам понадобится это. — Он полез в кошелек и достал оттуда бронзовый ключ. — Шкатулка в вашей сокровищнице, ключ от которой, я полагаю, у вашей супруги. Разумеется, я сниму свою охрану.
Мужчины кивнули друг другу, и лорд Роберт начал спускаться по ступенькам.
— Фиц — Хьюберт!
Сэр Уэйклин осмотрел зал.
— Я его не вижу, милорд. Он стоял вот там, рядом со здоровяком лорда Иво. — Помощник указал на Бранда.
— Около меня? — Бранд коснулся своей груди, как будто был неуверен, что Уэйклин говорит о нем, и огляделся. — О, вы имеете в виду Невилла. Он вышел. Позеленел немного почему — то.
— Найдите его, — бросил лорд Роберт. Он зашагал к выходу, а его люди поспешили следом.
Бранд усмехнулся Иво:
— Я помогу им.
— Возьми Освальда и кого — нибудь еще, кому это понравится.
Зал опустел наполовину, а оставшиеся пересмеивались и поглядывали на Иво и Алейду, ожидая, что будет дальше.
— Как вы думаете, что Бранд сказал ему? — Затаив дыхание, поинтересовалась Алейда.
— Похоже, Бранд просто пообещал сплести из его кишок пояс, — ответил Иво и продолжил громче. — Джжефри, в Лесбери не прокормят так много народу. Проследи, чтобы люди лорда Роберта получили достаточно продовольствия для путешествия до Бэмбурга.
Он развернул Алейду, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Что, жена? Бросаешь вызов целому залу, битком набитому вооруженными мужчинами, из — за какой — то птицы?
— Это не простая птица, милорд. Это мой орел. Он помог мне, и я была обязана оказать ответную услугу.
Его бровь слегка изогнулась, а затем снова выпрямилась.
— Ты или безумна или необычайно храбра.
— Не такая уж я и храбрая, — возразила Алейда, показывая свои руки, который теперь, когда все закончилось, начали дрожать. — Кажется, я не могу перестать.
Иво обхватил ладонью ее пальчики:
— Даже воины трясутся после битвы. Я позабочусь об этом, — и заключил жену в объятия.
— На нас смотрят, милорд, — напомнила она.
— Пусть учатся.
На этот раз поцелуй, в котором они соединились, был несомненно настоящим, как и возглас восхищения, прокатившийся по залу, и от этой возможности начать все заново душа Алейды воспарила под облака.
Однако утром, на заре, Алейда поняла, что надежда ее обманула.
Она лежала в темноте, прислушиваясь к затихающим шагам Иво и тщетно борясь с рыданиями, подступающими к горлу. Услышав вдалеке приказ мужа открыть ворота, она наконец сдалась.
Слезы промочили подушку и простыни — она за всю свою жизнь никогда так не рыдала, даже когда умерла мама. Плакала, пока не заболели глаза, и рот не пересох, словно набитый опилками, пока слезы не закончились, и постель не стала холодной от этой сырости. Она откатилась прочь от холода и села на край кровати, издавая последние всхлипы, уже без слез. Какая же она была дура, что плакала из — за мужчины, который ее не хотел!
Но ведь Иво как раз хотел ее, и это еще больше все запутывало. Порой взгляд мужа, устремленный на нее, был полон такой страстной муки, что она чувствовала его боль как свою собственную Иногда он даже становился твердым, когда случайно задевал ее. Но всякий раз муж просто продолжал лежать рядом, а если она не следовала его примеру, если пыталась дотронуться до него или соблазнить его прикоснуться к ней, то бомотал какое — нибудь невнятное извинение и просил засыпать. И все же Алейда чувствовала, как он дрожит, обуздывая свое желание, и… Господи, ну почему же он не хочет ее хотеть?!
Девушка сдержала стон отчаяния и вскочила на ноги, собираясь побороть это смехотворное, как ей самой казалось, хныканье.
Прежде чем Алейда перестала всхлипывать, покои перевернулись, то же самое случилось с ее желудком, а мгновение спустя она согнулась над ночным горшком в приступе рвоты. Когда рвота прекратилась, она ополоснула рот остатками эля из чаши и снова забралась в такую пустую постель, где ей ничего не оставалось, как поискать относительной сухой угол и уснуть.
