Легкое дельце - Виктория Серебрянская
Перед глазами словно воочию предстала картина, как суетится тот, другой пилот, пытаясь вывести корабль из-под удара. Как проклинает меня. Казалось, я наяву слышу ругательства, которыми сыплет Паари. А плазма уже завершила облет параболы и отправилась обратно. Когг, несмотря на всю свою маневренность, не успевал.
По сути, от меня уже больше ничего не зависело. Все, что могла, я уже сделала: парабола удалась на славу. И даже с учетом того, что пилот когга не сразу отреагировал на мою выходку, пространство все равно осталось достаточно упругим для того, чтобы словно мячик от пинг-понга швырнуть заряд плазмы назад, в того, кто его и запулил.
Зрение уже не двоилось, а троилось. Расслаивалось на пласты. А еще мне казалось, что я слышала жуткие, грязные ругательства в свой адрес. Наверное, это были выверты организма, работающего уже за пределом возможностей. Или, возможно, в экстренной ситуации начали проявляться привитые модификации. Мне думалось, что второе. Потому что чудилось, что я вижу перекошенное лицо адмирала Паари, изрыгающего стоэтажные маты в мой адрес. Он догадался, что Серен уступил мне место за штурвалом. Догадался, что слова куратора Таира — ложь. Но было уже поздно. И для него, и для меня. Изменить ничего было невозможно. Когг не успевал увернуться, несмотря на свое состояние, я это видела четко. Да и моя песенка тоже спета. Это было понятно. Сердце работало через силу. С такими перебоями, что периодически мне казалось, что оно уже замерло насовсем. Так что Паари мог радоваться: в ад мы с ним отправимся вдвоем. Чтобы не было скучно…
Последнее, что я зафиксировала гаснущим сознанием, это яркую вспышку позади катера. Сгусток плазмы, предназначавшийся нам, пройдя по созданной мной параболе, вернулся на когг и угодил прямиком в неосмотрительно подставленный бок. В бок, за которым скрывался главный двигатель. Хорошо, что взрывы в космосе не опасны для других. Воздуха нет, взрывной волне просто не почему распространятся, подумала я, с трудом снимая руки со штурвала. Наш катер уже «прыгнул». Больше не нужно было насиловать свой организм. Через пару минут ИскИн разблокирует коконы, Серен возьмет управление на себя. Таир будет жить…
* * *
— Ей нужна медицинская капсула! Немедленно!
— Где я тебе ее возьму на катере?! А до Арганадала она не дотянет. Выжала себя досуха.
— Значит, нужно садиться на первой же попавшейся обитаемой планете!
— Ближайшая — это Тинау! Колыбель космических пиратов и всяческого сброда! Хочешь рискнуть нашими жизнями?
— Тина своей ради нас рискнула не задумываясь!
Пауза. Глухой звук удара. А потом:
— Прости, Серен! Можешь потом отдать меня под трибунал! Но в этот раз я не на твоей стороне!
Глава 14
Пробуждение для меня оказалось жутким. Все тело ломило так, словно меня весь световой день гоняли на плацу после жуткой попойки. Был в моей академической жизни и такой мерзкий опыт. Сильнее всего болела голова: затылок, основание черепа, шея и плечи ныли, будто были не мои, а привинчены мне насильно. Мышцы горели огнем. Кости ломало и выворачивало. Конечности не слушались, а глаза отказывались открываться. В них словно кто-то насыпал песка пополам с битым стеклом. А во рту было сухо, как в пустыне Гоби. И по-моему, ночевала стая какого-то зверья.
Меня окружала подозрительное безмолвие. И это настораживало. Слишком мало в моей жизни было периодов, когда тишина могла служить залогом безопасности. Большую часть жизни я провела на кораблях. А там полной тишины, как здесь, никогда не было. Работали приборы и агрегаты, издавая пусть и негромкий, но шум, как ни крути, а каждый корабль живет своей жизнью. Так что же случилось сейчас? Неужели я дома? Или…
Память вернулась внезапно. Ударом кнута по незащищенной коже. Электрическим разрядом по оголенным нервам. Я вспомнила все: фрахт, Таира, бывшего возлюбленного и… параболу, созданную от отчаяния. Глаза распахнулись во всю ширь словно сами собой. Я рывком села, стараясь не обращать внимания на головокружение и протесты собственного организма, и нервно огляделась.
Я находилась в медицинской капсуле. Это однозначно. Правда, како-то странной. То ли допотопной, то ли собранной из того, что было под рукой. Если это вообще возможно. Капсула стояла под стенкой какой-то каморки: серовато-непонятные стены словно хранили на себе налет времени, под которым невозможно было разобрать, каким был их первоначальный цвет. Низкий темный потолок, казалось, был сбит из грубо оструганных досок. У меня брови поползли на лоб при виде такого расточительства древесины. Окон не было. Справа от меня и в ногах капсулы на стенах висели светильники очень странной конструкции. Я таких никогда не видела: круглая колбочка со светящейся внутри нитью вставлена в металлическую чашу на крюке. Свет колбочки испускали очень яркий, от него слезились глаза. А предметы отбрасывали очень жесткие, резкие тени.
Мебели не было. Вместо нее, в комнате громоздились разнокалиберные и разномастные коробки вдоль стен, оставляя свободным лишь пятачок возле капсулы. Наплевав на мышечную боль, я обернулась назад, чтобы посмотреть, что там есть. Но не увидела ничего нового. Кроме закрытой двери из цельного металлического листа того же серого цвета. Правда, на двери кое-где уже проступили пятна ржавчины.
Куда меня угораздило?! Это явно не космический кораль. Больше напоминало какую-то полулегальную дыру, мне приходилось пару раз бывать в таких. Но как я могла здесь оказаться? Память упрямо молчала.
Посидев еще некоторое время, собираясь с духом и чутко прислушиваясь к тишине, я все-таки встала. Вернее, практически вывалилась из капсулы, едва не приложившись головой об пол. Ноги противно дрожали и подгибались. И я вся моментально покрылась липким потом. Зато обнаружила то, что сразу
