Смертельные цветы (СИ) - Дайре Грей
— Риск есть всегда. Но я надеялась, что Ивар захочет продолжить опыты. Он был тщеславен. Ему понравилось играть в Бога. Пусть даже только с одной тобой. Он не мог отказаться от искушения контролировать кого-то полностью. Поэтому спас тебя. Поделился силой, что еще больше укрепило вашу связь. Сделало тебя сильнее. Намного сильнее других жен князей.
У меня есть, что сказать на счет такого подарка, но рот занят. И к лучшему. Нужно же дослушать ее до конца. Чередую маленькие кусочки мяса и сыра. И смотрю на горло княгини. Такое тонкое. Такое светлое. Вены заметны сквозь кожу. Так и тянет опрокинуть стол и сжать руки у нее на горле.
Изабель улыбается. Она понимает меня. Чувствует эмоции. Но такого удовольствия я ей не доставлю. Загоняю злость поглубже. И улыбаюсь. Улыбаюсь. Жизнь с Иваром многому меня научила. Правильно ненавидеть темных в том числе...
Глава 2
— Получается, что тебе я изначально нужна живой. А Ивар всего лишь...
— Ступенька, — вставляет ведьма. — Признаться, он и его мать безумно мне надоели. Я уже не могла дождаться, когда ты от него избавишься. Но ты справилась, и это главное.
Она с самого начала знала, кто я. Молот поделился информацией. Знала. И проводила свой эксперимент. Но с рождением Анджея он не закончился. И, судя по всему, продолжается до сих пор.
— Что ты хотела получить? Боевую ведьму? Способную не только плести чары, но и убивать голыми руками? — я предполагаю и наблюдаю за выражением ее лица.
Княгиня неожиданно улыбается и даже тихо смеется.
— Афия, дорогая, ты давно уже не ведьма. И никогда ею не была, если говорить точно. Мне пришлось постараться, чтобы скрыть твою суть. Хотя она выражена куда ярче, чем у меня. Странно, что Илей не понял. — Изображаю предельное внимание. Лукас уже говорил подобное, но из ее уст признание звучит куда убедительнее. Творцу всегда хочется похвастаться своим творением. Пусть даже рассказать этому творению, как оно вообще появилось. — Ты — колдунья. Мой первый удачный эксперимент. До этого все время чего-то не хватало. Видишь ли, процесс перестройки из мага в колдуна довольно болезнен. Как и обратный. Но детский дар поддается воздействию куда проще, к тому же ребенок с ним еще не сроднился. Не понимает, что происходит, и не сопротивляется. А вот взрослый... Моим девочкам все время не хватало мотивации. Чтобы пройти через перерождение, да еще и остаться в своем уме, нужен веский мотив. Что-то, что будет давать силы. Не позволять сорваться, когда уже хочется все бросить и умереть...
Она смотрит мне в глаза. Провоцирует. И у нее получается. Я помню, что такое дойти до края. Терпеть и знать, что сил уже нет. Перешагивать через себя. И снова терпеть. Ждать подходящего момента. Снова и снова уговаривать себя, что все получится. Сдерживаться. Играть, несмотря ни на что. Ломать себя и перекраивать по живому. Мотив? У меня был мотив. Сын. И да, во многом благодаря ему я выжила и довела дело до конца. А во что превратилась сама...
— Эксперимент, говоришь? — очень аккуратно кладу приборы рядом с тарелкой. Откидываюсь на спинку кресла. Закидываю ногу на ногу. Улыбка все же сползает с лица. Держать ее сложно. Но вот маска безразличия ложится превосходно. — Поздравляю с успехом.
— У тебя потрясающая выдержка. Другой на твоем месте уже попытался бы меня достать.
— В таком случае эксперимент действительно удачный.
Я вспоминаю, с каким звуком ломаются пальцы. Десять на руках. Десять на ногах. Можно приятно провести целых полчаса, растягивая удовольствие. А потом начать снимать кожу с пяток. У Изабель она тонкая и светлая. Придется быть очень осторожной, чтобы не порвать. Медленно. Аккуратно. Можно подрезать сухожилия, чтобы она не смогла брыкаться. Сломать запястья. Тогда ладони повиснут бесполезными плетями.
В моих мыслях нет ни капли ненависти. Лишь холодный расчет. А злость, ярость... Их я приберегу на потом. Эмоции должны помогать, а не ослаблять.
— Но он не доведен до конца, — хозяйка замка не замечает моего состояния или лишь делает вид. Все же ведьмы чувствительнее князей. Она не поверит мне также легко, как Ивар.
— Чего же ты еще хочешь? Превратила меня в колдунью, смогла добиться рождения ребенка от истинного темного. Что еще?
— Хочу, чтобы ты подружилась с Ютой.
Иза отвечает настолько холодно и спокойно, что сомнений в ее серьезности не возникает. А вот в наличии здравого смысла — да. Прочищаю горло и пытаюсь как можно тактичнее оформить свои мысли в слова.
— Дорогая, ты рехнулась? — облокачиваюсь о стол и выдаю самый адекватный вариант. — Полагаешь, что это, — указываю пальцем на потолок, — поможет мне подружиться с порождением Абсолютов?
— Полагаю, что тебе поможет твоя природа. Сильная темная колдунья без пары. Мы с Люком пытались уничтожить Юту. И не смогли... Многие хотели от нее избавиться. Но еще никто не пытался приручить. Лукас ведь показал тебе вихрь?
Ответа от меня не требуется. Она и так знает, что делал и чего не делал ее супруг. Их связь намного глубже, чем между князем и его супругой. Светлый живет лишь благодаря своей княгине. А значит, она имеет над ним власть. И пользуется ею. Любовь темных все же спорная вещь.
— В Юте не только Тьма, — говорю серьезно. Желание ёрничать и лицемерить незаметно уходит. Злость остается, но отходит на второй план. Мы подбираемся к сути разговора.
— А колдуны могут менять свою приверженность Абсолюту, — улыбается хозяйка замка. — Конечно, это непросто. Но, если ты сможешь приручить монстра и подружиться с его Тьмой, полдела будет сделано. Возможно, вихрь уменьшится. Возможно, тебе поможет этот мальчишка из светлых. И смена Абсолюта не потребуется. Вы с ним хорошо проявили себя.
Откидываюсь на спинку кресла и пристально изучаю лицо колдуньи.
— Почему же ты не сменила Абсолют?
Ее глаза словно потухают. Их них уходит что-то живое. Что-то, что еще можно назвать живым в темной.
— В моей ситуации это невозможно. Слишком велик риск. А я не могу потерять мужа.
Приподнимаю брови. Нет, в этом она не врет, вот только... Темные всегда остаются темными.
— Мужа или безотказного слугу, преданность которого
