Порочная луна - Си Джей Праймер
По крайней мере, у меня есть средства, чтобы пойти этим путем, а не подниматься по главной лестнице в комнату. Меня бы наверняка поймали, если бы я попытался сбежать через главный дом, но дверь в подвал ведет прямо наружу. Я поднимаюсь по крошащимся каменным ступеням, где меня ждет первая удача с тех пор, как я оказался в клетке — последовательность цифр, отпирающая дверь, не изменилась. Индикатор на клавиатуре загорается зеленым, когда она отключается, и я толкаю тяжелую дверь назад, выскакивая на боковую лужайку.
У меня есть всего несколько минут, чтобы сбежать — может быть, даже всего несколько секунд. Сорвавшись с места, я огибаю дом сбоку и лихорадочно нажимаю кнопку разблокировки на брелоке, который держу в руке, фары одного из внедорожников в нашем автопарке мигают, указывая, какому автомобилю они принадлежит. Я рывком открываю дверцу, запрыгиваю на водительское сиденье и включаю зажигание, мой пульс учащается, когда двигатель с ревом оживает.
Включив передачу, я выруливаю на подъездную дорожку, шины визжат по асфальту, когда я отъезжаю от конспиративного дома. Я не смотрю в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, не следует ли кто-нибудь за мной. Я просто веду машину как сумасшедший, пока не добираюсь до конца длинной дороги, сворачиваю там, где она заканчивается, на узкую горную дорогу и мчусь к ближайшему шоссе.
Я понятия не имею, куда я направляюсь. У меня нет дома, куда я мог бы вернуться; нет семьи, кроме человека, который отрекся от меня. Я просто веду машину, не имея ни малейшего представления о пункте назначения, и вздыхаю с облегчением, когда наконец смотрю в зеркало и вижу, что позади меня никого нет.
Я сделал это. Я свободен.
Ну, это далеко не гребаный идеал.
Сбежав с конспиративного дома Гильдии, я ехал несколько часов, инстинктивно ведя машину на север. Думаю, я не удивлен, что в итоге мне пришлось преследовать единственного человека, который может пролить свет на то, что произошло в ночь моего превращения, и я не удивлен, что меня быстро перехватили после того, как я свернул с четвертого шоссе на лесистую дорогу, которую мы определили как подъезд к территории северной волчьей стаи. Какой-то рыжеволосый придурок перегородил дорогу своим грузовиком, вытащил меня из внедорожника и завязал мне глаза, прежде чем бросить в этой комнате. Хотя термин «комната» звучит многозначительно. Я узнаю тюремную камеру, когда вижу ее.
Я нахожусь под землей, если судить по холодной сырости, отсутствию окон и стенам из шлакобетона. Однако в этой камере нет никаких решеток — только стальная дверь с одной стороны и маленькое окошко, выходящее в коридор. Тот факт, что комната совершенно пуста, указывает на то, что они не должны долго держать своих пленников. Это определенно не сулит мне ничего хорошего.
Я сижу на полу напротив двери, прислонившись спиной к холодной стене, и гадаю, что, черт возьми, заставило меня прийти сюда в первую очередь. Я только что сбежал из плена, так что было чертовски глупо идти туда, где я просто снова оказался бы пленником. Думаю, моя потребность понять перевесила мое собственное чувство самосохранения. Это, и она. Эйвери. Что-то глубоко внутри меня жаждало увидеть ее снова; что-то, чего я не могу ни понять, ни объяснить.
Приглушенный звук шагов в коридоре заставляет меня напрячься, мой взгляд прикован к двери передо мной. Странное чувство возбуждения охватывает меня изнутри за мгновение до того, как щелкает замок и поворачивается дверная ручка, и дыхание со свистом вырывается из моих легких, когда я вижу, как она входит внутрь.
Черт, она еще более сногсшибательна, чем я помню. Крошечные джинсовые шорты облегают ее бедра, подчеркивая длинные загорелые ноги и сексуальную татуировку на заднице, спускающуюся по левому бедру. Белая майка, которую она носит, плотно облегает ее полные, идеальные сиськи, а ее длинные светлые волосы уложены свободными волнами, ниспадающими на плечи, как у чертовой русалки. Ее загорелая кожа практически светится, а извращенная ухмылка на ее плюшевых губах — мечта грешника.
Эйвери закрывает за собой дверь, складывает руки под грудью и прислоняется к ней спиной, высокомерно вздернув подбородок.
— Каково это — быть запертым в клетке для разнообразия? — спрашивает она, самодовольный взгляд в ее глазах насмехается надо мной.
Как бы сильно я ни скучал по нашим оживленным беседам, я слишком измотан, чтобы даже придумать достойный ответ. Мои плечи опускаются в знак поражения, когда я опускаю голову между раздвинутых коленей.
— Просто покончи с этим, — бормочу я, запуская пальцы в волосы. — Избавь меня от страданий. Я бы предпочел умереть, чем стать одним из вас.
— Ты правда не знал?
— Откуда, черт возьми, мне было знать? — огрызаюсь я, поднимая голову, чтобы встретиться с ней взглядом.
Она тупо смотрит на меня в ответ, скептически приподняв бровь.
— Я имею в виду, превращение в волка — это своего рода явная улика, тебе не кажется?
— Да, но раньше такого никогда не случалось, — бормочу я, снова отводя взгляд.
Такая смена ролей, мягко говоря, неудобна, и она, черт возьми, смирилась с этим теперь, когда у нее есть власть.
Интересно, понимает ли она, что она было у нее всегда.
— Ты уверен? — она издевается, снисходительно прищелкивая языком.
Я фыркаю от смеха.
— Уверен, я бы запомнил превращение в монстра.
Моя бестия закатывает глаза, раздраженно качая головой.
— Ты все еще думаешь, что мы такие? Даже сейчас, после всего?
— Я, черт возьми, не знаю, что и думать, — бормочу я.
Она тяжело вздыхает, сгибает колени и опускается на землю, прислонившись спиной к двери. Она прикусывает пухлую нижнюю губу, темные ресницы трепещут, когда она опускает взгляд в пол.
— Что ты хочешь знать?
— Что?
Карие глаза цвета виски снова поднимаются и встречаются с моими.
— О том, что я оборотень, — уточняет она. — Если для тебя все это ново, то я уверена, что у тебя есть много вопросов.
Я судорожно сглатываю, не зная, с чего даже начать.
— Как мне это остановить?
— Ты не можешь, — отвечает она, и у меня сводит живот. — Твой волк — часть тебя, нравится тебе это или нет. Чем скорее
