Шерри Томас - Пылающие небеса (ЛП)
Он пытался, хоть и без видимого успеха, навести мосты между ними. Но разве это единственное его желание? Нет, амбиции Тита простирались гораздо дальше, чем казалось. Он хотел, чтобы она...
– Влюбилась в меня. – Тит ясно услышал слова, вытянутые из него сывороткой правды. – Если бы ты меня любила, все стало бы гораздо проще.
* * *
Превращение было ужасным, словно сотня грызунов пыталась проложить себе дорогу из-под кожи Иоланты.
Затем она лежала на месте, не в силах пошевелиться – и не только из-за физической слабости.
То, чего хотел этот юноша, пугало.
Иоланте посмеяться бы над его запросами. Ничто в нем не привлекало ее: ни корона, ни черное сердце, ни красивое лживое лицо.
И все же она внутренне трепетала, поскольку то, чего он хотел, не казалось невозможным.
Или невероятным.
* * *
– Я не умер и не при смерти, – сказал Тит в ответ на донесшийся от двери судорожный вздох Фэрфакс.
Она, неровно дыша, уже стояла рядом:
– Тогда почему лежишь на полу?
Приняв большинство своих лекарств, он вновь потерял сознание. А когда пришел в себя, легче всего казалось просто оставаться на месте.
– Ты заняла ближайшую кровать. Кстати, как прошла трансформация?
Фэрфакс не ответила, только подняла его на ноги и наполовину довела, наполовину дотащила до кровати в соседней комнате.
– Ты уверен, что не умираешь прямо сейчас?
– Абсолютно. Я умру при падении, а не удобно лежа в кровати.
– Что?
Проклятая сыворотка правды все еще бушевала в венах. Надо следить за собой – Фэрфакс уже не птица.
– Не сделаешь мне чаю? Все необходимое найдешь в хранилище, в буфете под глобусом.
Она одарила его взглядом суженных глаз, но вышла и вернулась через несколько минут с двумя дымящимися кружками и жестянкой непортящегося печенья.
Тит попытался сесть.
Фэрфакс твердо положила ладонь ему на грудь:
– Лежи.
– Как же мне пить чай лежа?
– Забыл, кто я? – К нему подлетела капля, цветом и прозрачностью напоминающая дымчатый кварц. – Вот так и будешь пить лежа.
Выражение ее лица колебалось между гневом и скорбью, и Тит не мог определить, что побеждало.
– Я могу сесть, чтобы выпить чашку чая.
– Не надо. Я была там. И знаю, что с тобой сделала инквизитор. Я видела, как у тебя шла кровь из ушей.
Он втянул воздух:
– Ты помнишь?
– Да.
Прежде чем впервые испытать переоблачение, Тит прочитал всю существующую по теме литературу. Изменение формы относилось к по-настоящему древней магии, потому, даже учитывая, что ее не одобряли и временами объявляли вне закона, в записях и исследованиях недостатка не было.
За полторы тысячи лет осталось лишь две записи о магах, утверждавших, будто помнят время, проведенное в животной форме. Большинство ученых считали, что те маги или преувеличивали, или лгали.
Но Фэрфакс явно не лгала. Она могла узнать о том, что случилось в Инквизитории, только опираясь на свою собственную память.
– Как?
– Не знаю. Думаю, это может быть связано с клятвой кровью. Я должна была поддерживать непрерывность сознания, чтобы избежать опасности предать свои слова.
Тит почти не слышал сказанного ею, поскольку вспоминал, что наболтал сам. «Если бы ты меня любила, все стало бы гораздо проще».
Фэрфакс продолжала говорить, ругая его за отказ позволить придворному лекарю провести осмотр, невзирая на кровотечение из ушей.
– У меня не шла из ушей кровь.
– Не ври. Я видела.
– Я не могу тебе врать – клятва, помнишь? Кровь шла из вен на запястьях – в моих браслетах спрятаны лезвия. Придворный врач бы все понял. Потому я и не мог с ним встретиться. Нельзя допустить, чтобы до инквизитора дошло, что я не так плох, как казалось.
По изумленному взгляду Фэрфакс Тит не мог определить, хотелось ей его стукнуть или обнять. Вероятно, первое. Он скучал по тем коротким часам, когда она обняла бы его. И никогда не нравился себе больше, чем в то время, когда нравился ей. Когда она им восхищалась.
– Откуда ты узнал, что тебе понадобятся лезвия? – спросила Фэрфакс с прежним подозрительным видом.
– При инквизиции у тех, кто теряет рассудок, часто сначала идет кровь отовсюду. Я надеялся, когда у меня начнется кровотечение, инквизитор сочтет, что зашла достаточно далеко.
Она прихватила зубами верхнюю губу:
– Она остановилась?
– Нет, – покачал головой Тит. И скривился от резкой боли, вызванной этим движением. – Что там произошло? Капитан Лоуридж сам решился сломать двери?
Вмешательство в допрос не допускалось никогда. Если Лоуридж действительно сделал это, придется немедленно разжаловать его, чтобы капитан успел скрыться от гнева инквизитора.
– Нет. Ее подчиненные ворвались первыми, когда услышали ее крик. Капитан Лоуридж, впрочем, от них не отставал.
Тит нахмурился:
– Но что заставило ее закричать?
* * *
Иоланта рассказала про свою тактику, но думала не об этом. Ее по-прежнему трясло от признания, что принц запланировал кровотечение из ушей.
Хотя стоило бы больше беспокоиться о том, что он пытается влюбить ее в себя, но Иоланта могла думать лишь о мальчике, чей кот был убит у него на коленях, мальчике, росшем в страхе перед тем днем, когда и он сам окажется под властью того же мага мысли.
Она вспомнила о точности его заклинаний – результате бесконечных лихорадочных тренировок. А это немагическое притворное кровотечение? Сколько раз принц репетировал с лезвиями в рукавах, падая на холодные гранитные полы монастыря в надежде, что при встрече с инквизитором получит шанс сохранить разум?
– Я качнула люстру. Сферы со светящимся эликсиром выпали. Мои глаза были закрыты, но, думаю, одна из них попала прямо в инквизитора – я слышала звук удара перед тем, как все разбилось. А твое вызволение из Инквизитория – это уже заслуга капитана Лоуриджа.
Иоланта не рассчитывала на благодарность, но ожидала, что принц обрадуется. В конце концов, он так беспокоился из-за ее неспособности управлять воздухом. Сейчас же она не только спасла его, но и доказала, что является редчайшим из созданий, магом, способным контролировать все четыре стихии.
Однако изумление на лице принца сменилось мрачностью. Он откинул простыню и попытался встать:
– Почему ты мне раньше не сказала?
Иоланта схватила его за руку, чтобы поддержать:
– Я думала, что ты на последнем издыхании.
Принц шатался, но смотрел свирепо.
