Вирджиния Кантра - Морской лорд

Конн видел, что они все это чувствовали, когда окидывал взглядом своих хранителей. Они привыкли к безбрежным пространствам своих собственных территорий. Пребывание на земле в человеческом обличье, вместе с другими, напрягало их так же сильно, как любая угроза со стороны демонов. С лица Моргана не сходила усмешка. Голос Энии был таким же нервным, как и ее улыбка. Даже обычно невозмутимое лицо Гриффа было испещрено тревожными линиями.

Груз ответственности давил Конну на шею и пульсировал в висках. Объединить их, направить, защитить — выпало на его долю, как бы неуютно они не чувствовали себя рядом друг с другом или под его руководством.

— Мы закрыли дверь, — мрачно сказал он. — Ад открыл окно.

— Если только проход уже не был там, — сказала Эния. — Мы не знаем всего, что происходит в глубинах земной коры.

— Извержение могло быть всего-навсего предупреждением, — сказал Морган.

— Не предупреждением, — ответил Конн. — Угрозой. Мы должны разобраться с этим.

Слова Го клеймом отпечатались в его памяти.

«Отдайте ее нам, или мы разрушим Убежище».

Он никогда бы не бросил Люси.

Он слушал, как хранители пререкались, словно морские птицы на скалах.

Он надеялся, что у них будут недели или даже месяцы до того, как демоны предпримут против них новую вылазку. Время, чтобы побыть вместе. Время, чтобы Люси осмыслила свой дар.

Она действовала, повинуясь инстинкту и неуправляемой силе. Исцеляя Мэдэдха и закрывая врата, она направила эту силу через Конна. Люси должна была научиться самостоятельно ее контролировать.

Морган сказал что-то, что заставило Энию вспыхнуть и огрызнуться на него.

Все же, возможно, невежество Люси было также и ее силой, размышлял Конн. Без обучения, она также была лишена любых установок: что она могла и чего не могла сделать. Ее сила, как и ее привязанность, не была продиктована логикой или долгом.

Волшебство Люси зарождалось в любви. В страсти.

Эта любовь спасла его гончую. Ее любовь спасла Конна от врат Ада.

Раскатистый голос Гриффа вмешался в прения хранителей. Конн слушал, как они спорили, как всегда, осознавая интенсивность подводного течения, которое угрожало их разделить.

Для спасения его людей Конну нужна была магия Люси. Но как она могла спасти их, если она не допускала того, что была одной из них?

Она любит меня, напомнил себе Конн. Она сама так сказала. Пока, этого должно быть достаточно.

Он должен держать совет в узде, в свете грядущего кризиса. Конн посмотрел на Ронэта.

— Насколько активен этот проход?

— Я не могу сказать, лорд. Я почуял дым, но не смог приблизиться к жерлу. Оно находится слишком глубоко для меня, больше чем в миле ниже поверхности.

— Смог бы кто-нибудь из финского народа пойти туда? — спросил Конн Моргана.

— Я мог бы пойти, — ответил Морган.

— Тогда…

Дверь распахнулась. Луч солнечного света разлился по полу. Люси вошла внутрь, следуя за ним.

Мгновение Конн просто наслаждался ее видом: высокая, стройная и грациозная, омытая солнечным светом.

Затем он увидел ее лицо, и его сердце сжалось в кулак.

— Что такое, девушка? — сказал Грифф. — В чем дело?

Спотыкаясь, она шагнула со света в тень, двигаясь неуклюже, вслепую, как старуха.

— Го.

Конн поднялся с места, чтобы подхватить ее.

— Что? — позади него послышался голос.

— Где?

Люси подняла залитые слезами глаза на Конна.

— В фонтане.

Конн притянул ее к себе, его сердце снова могло биться.

— Видение, — сказал он с облегчением.

Го, должно быть, воспользовался преимуществом раскрыться Люси в фонтане, чтобы обойти охрану. По крайней мере, демон не навредил ей физически.

Люси сжала его руки.

— Я должна вернуться домой.

Конн напрягся. Она в смятении. Она не это имела в виду. Она не могла оставить его.

— Нет.

Люси трясло.

Он не понимал.

— Го угрожал моей семье. Я должна вернуться домой.

По челюсти Конна ходили желваки.

— Ты не можешь покинуть Убежище.

Безысходность разрывала ее на части.

— Ты не понимаешь. Я видела…

— Видения могут лгать, — терпеливо сказал Конн. Безжалостно. — Го лжет.

— Го уже на пути к Концу Света! — слова вырывались из нее пулеметной очередью.

— Тогда он будет там раньше тебя, — сказал кто-то, растягивая слова.

Люси повернула голову, чтобы увидеть говорящего. Седой Морган с мрачными желтыми глазами.

— Независимо от того, что Вы собирались предпринять, — сказал Морган. — Вы уже опоздали.

Опоздала.

Она содрогнулась от ужаса. В голове Люси снова зарождался крик.

Перед тем, как повернуться к Люси, Конн пронзил хранителя взглядом.

— Там Дилан, — успокаивающе сказал он. — И Маргред. Они защитят твою семью.

Видения Люси возникали как дым, иссушающие, безнадежные. Они душили ее.

— Этого недостаточно. Им нужен хранитель.

— Дилан — хранитель.

— Дилан — это лишь один человек.

— Я пошлю ему «китовую песнь» с предупреждением.

Люси смотрела на него, не веря своим глазам.

— Моя семья в опасности. Мои братья. Мальчик, которого ты знал с тех пор, как ему исполнилось тринадцать лет. И ты собираешься послать предупреждение?

Губы Конна сжались в прямую линию.

— Члены твоей семьи посчитали опасность приемлемой, когда отказались приехать в Убежище.

— Конн, — голос Люси сорвался. — Ты должен им помочь.

Его лицо ожесточилось.

— Мой долг — быть здесь.

— А как же мой долг?

— Ты — тэргэйр ингхин.

— О, позвольте ей уйти, — со злостью сказала Эния. — Позвольте ей принять вызов Го и сразиться с ним на чужой территории. Это решило бы наши проблемы с Адом.

— Так или иначе, — добавил Морган.

Конн метнул в них взглядом, который заставил их замолчать.

Люси повернулась к ним, оглядывая круг предубежденных, уклоняющихся от обязательств лиц селки исступленным взглядом.

— Вы могли бы помочь. Помогите моей семье. Пожалуйста, — ее сердце бешено колотилось. — Неужели никто из вас не поможет мне?

Грифф переступил с ноги на ногу и отвел глаза.

— Они же люди. Смертные, — ее глаза молили о понимании, о сочувствии. — Они умрут.

Конн крепко сжал ее руки.

— Люси, Убежище под угрозой. Без него, наши люди погибнут.

— Вы же бессмертны.

— Только не в человеческом обличье. И не за пределами Убежища.

— Так что? — был ли это ее голос, резкий и ледяной, как ветер? — Значит, вы живете всего восемьдесят, девяносто лет?