Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата

— Я бы с удовольствием выслушала вашу точку зрения, — усмехнулась Маша, — только мне глубоко плевать, что думает о моей семье совершенно незнакомая тетка, которая даже не потрудилась снять макияж перед сном. Вы похожи на панду.

— Господи, за что мне все это, — простонал Ветров, появляясь на пороге. Он был уже в форме, потому что в экстренных ситуациях умел собираться мгновенно. — Пошли, Маш. Люсь, я пришлю тебе яга Колю — наслаждайся.

— Вот спасибо, — умилилась она и сладко потянулась.

Ей предстоял прекрасный день в собственном доме в компании с симпатичным и милым охранником — совершенно безопасный и приятный.

Глава 26

Первым делом Люся, конечно, сунулась к Нине Петровне. Старушка с самым невинным видом попивала кофе на своей яркой кухоньке и что-то не спешила с завтраком, как обычно.

— Ага, — провозгласила Люся злорадно, — сделал гадость — сердцу радость? Ну и для чего вы натравили на меня очередного представителя преступного клана Ветровых с утра пораньше?

— Хм, — Нина Петровна благочинно отпила из фарфоровой чашки и даже мизинец оттопырила — вот она какая вся из себя приличная, посмотрите только. — Протестую против такой постановки вопроса. В прямом столкновении всего преступного клана Ветровых с одной Люсей я без колебаний поставлю на Люсю. Не прибедняйся, душа моя, могу поспорить, что Маша встретила достойный отпор в твоем лице.

— Ну надо же, — умилилась Люся и налила себе кофе тоже, — моя старушка-проказница в меня верит! Значит, вы не меня Машей третировали, а Машу мной? Хрен редьки не слаще, между прочим. Сил у меня уже нет из-за тирании старшего поколения! Я родителям с десяток предложений по нормальной квартире скинула, а в ответ — тишина! Они, видите ли, не нуждаются в моей помощи. А Катьке можно все! Катька у нас младшенькая и жизнью битая… Ну бесит же!

— Масло достается скрипучему колесу, — подумав, ответила Нина Петровна. — Ты думаешь, я внуков не люблю? Люблю, поэтому и дрессирую изо всех сил. Им ведь только дай слабину — превратятся в своего папашу. Вот уж с кого мы пылинки сдували. А выросло черт-те что. Я все спрашиваю себя: что было бы с Пашей, если бы я перед самым судом не отказалась от него? Сказала — возвращайся в семью нормальным человеком или не возвращайся вовсе.

— Лихо, — притихнув, оценила Люся.

Жестко даже.

Жестоко.

— А вдруг после тюрьмы он покатился бы по наклонной? Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Я пошла ва-банк.

— И в чем его награда? Приехал внук при должности и в форме, а вы его к соседке с чемоданом!

— И кому от этого плохо? — ехидно уточнила Нина Петровна. — По-моему, всем очень даже хорошо.

Тут Люся не нашлась с ответом.

— То-то же, — ухмыльнулась старушка, снова седлая любимого конька. — Что касается Маши, то она до воровства докатилась! И для чего? Думаешь, голодала? Носить было нечего? Машину ей новую захотелось, старая надоела — года не прошло. Чистая блажь золотой молодежи. Я Вите запретила ей денег давать, так она мои сережки стибрила! У Пашки с карты все сняла. Кредит на себя повесила. Надо было смотреть, как девка с жиру бесится? Зато теперь — своя фирма, свой доход. Финансово устойчивый человек получился. Кому от этого плохо?

— Да вам же, — напомнила Люся. — Вы же тут чуть не сбрендили от одиночества, дорогая моя Мэри Поппинс!

— А кто сказал, что семья — это легко? Домовик, домострой, домоуправ, все одно. Ты просто делаешь, что должен, и надеешься на лучшее.

— Вот бы моей Катьке такую бабушку, — размечталась Люся. — Она бы у вас по струнке ходила.

— Мне чужих Катек не надо, — отмахнулась Нина Петровна, — со своим бы потомством совладать! Так что, Люсенька, мой тебе совет: хватит изображать жертву — ах, родители меня не ценят, ах, сестра зараза. Ты соберись и возьми дело в свои руки. Я сделал, что мог, не нести же добро с кулаками — оправдание для слабаков.

— Силой родителей в новую квартиру перевезти? — мрачно спросила она.

— А хоть и силой. Цель оправдывает средства.

— Я вас начинаю бояться, — призналась Люся.

— А ты веди себя хорошо, — погрозила ей старушка пальцем, — и бояться будет не нужно.

Вот ведь.

Люся поймала себя на мысли, что любого другого человека, даже собственного отца, давно поставила бы на место. Но Нина Петровна не вызывала внутреннего протеста.

Возможно, потому, что все-таки не была кровной родней, а всего лишь соседкой.

Отношения близкие, но не болезненные.

Ты просто всегда помнишь, что вольна вернуться в свой дом и жить там так, как тебе хочется.

Отсутствие семейной неотвратимости, вот что придавало их общению легкость.

— Кстати, — оживилась Люся, желая развлечь старушку забавной историей, — сваха-кащ на деле оказалась не таким уж великим специалистом в своей области. Антон Вешников совершенно не мой типаж, этот выстрел ушел вхолостую.

— Ну, — Нина Петровна не удивилась, — чего и следовало ожидать. Кащи — хранители знаний, исследователи, изобретатели и разработчики, но почти социопаты. Я удивлена, что эта сваха выбрала столь тонкую стезю, — для ее вида это почти гарантированный провал.

— В смысле социопаты? — не поняла Люся.

— Мой отец был кащем, ох и намучилась мама с ним! Я тебе объясню, как сама поняла и как папа рассказывал. Генетически каждый кащ рождается с уже вложенной в его мозг базой знаний. Это ужасный груз, чтобы ты понимала. Если представить себе нашу умственно-нервно деятельность как просторный гараж, то часть помещения каща занята изначально накопленным за тысячелетия хламом. Плюсом улучшенная память, которая закидывает в этот гараж все новые и новые коробки. Где обычный человек выбрасывает лишнюю информацию за ненадобностью, там кащ заботливо укладывает ее на нужную полочку. В итоге на такие бесполезные, с точки зрения каща, понятия, как мораль, совесть, эмпатия, места почти не остается.

— Ну, не знаю, — задумалась Люся. — У меня на работе Синичка за всех переживает. Бывает, напишешь очередную сенсацию и радуешься, а она вся в страданиях. То ей жертву жалко, то наоборот. Сплошная эмпатия, а не кащ.

— Переживательный кащ — это уже почти диагноз, — отрезала Нина Петровна. — Ресурсы человека не бесконечны. Такой кащ обязательно поедет кукухой.

— Ну вы скажете тоже, — обиделась за Синичку Люся. — Она же у нас бог редакции! Кстати, о редакции, пойду я, пожалуй, за ноут. У меня все-таки рабочий день начинается.

Она поцеловала старушку, стащила яблоко из корзинки с фруктами и вернулась к себе. Яг Коля уже скромно сидел в кресле, поглядывая ролики в телефоне.

— А что, — спросила Люся, устраиваясь на диване с ноутбуком, — у вас всех есть ключи от моей квартиры?

— Конечно, — ответил он, — а как вас спасать, если вдруг? Дверь-то бронированная, даже не вышибешь.

— Вот блин, — с чувством выругалась она. — Так стало еще страшнее. А я и без того запуганная.

Коля посмотрел на нее тяжелым, внимательным взглядом, будто сканируя степень запуганности, потом, видимо, решил, что жить она будет, и вернулся к телефону.

Люся оповестила редакцию, что сегодня на удаленке. Посмотрела на диктофон, затосковала.

Расшифровывать длинное интервью было лень.

У нее была передозировка Вешникова.

Помаявшись, она решила все-таки ознакомиться с его творчеством, сходила за читалкой, открыла оставленные Ниной Петровной закладки, пробежалась глазами по тексту и зевнула так, что едва челюсть не вывихнула.

Все-таки любовные романы, а тем более эротические, — явно не ее жанр.

Героиня мокла, герой твердел, какой во всем этом вообще был смысл?

Самым невероятным образом в это мгновение мысли Люси вильнули в сторону Ветрова, и она вспомнила, что так и не рассказала ему вчера про Деда-Дуба.

А утром было не до того.

Схватившись за свой кнопочный телефон, Люся застонала в голос, напугав несчастного Колю.

Ладно, электронкам мы же нынче не доверяем.

Придется так.