Лавка волшебных пряностей - Элиза Полуночная
— Вот только сбегать я не собираюсь.
— Уверена? — Калеб достал из-за голенища сапога кривой нож.
Лия внутренне напряглась. Сердце трепетало в груди. Глаза начало припекать, но она усилием воли сдержавала панику. Калеб наклонился рядом с ней. Лия до боли в челюстях сжала зубы. Она не доставит мучителям удовольствия криками и бесполезной мольбой. Её не пощадят, это очевидно. Мужчина тем временем схватил её за волосы и резким движением срезал изрядный пучок, оставив совсем немного длины. Лия судорожно выдохнула, а затем в ней вскипела ярость.
Издеваться — да пожалуйста. Она гордая и вида не подаст, что ей больно. Ведьма она или как. Но волосы?! На них ещё сутки продержится её энергия. Порочить её — и без того не самое чистое — имя! Это не говоря о том, что волосы были её гордостью. Она резко дёрнулась вперёд, лбом ударяя Калеба в лицо.
Колдун заорал, словно корень мандрагоры, который выдернули из земли. Её локоны медленно опадали на пол. Лия с чувством мрачного удовлетворения наблюдала, как враг зажимает ладонями кровоточащий нос.
Эх, ей бы свободные руки — у неё в кармане припрятано немного перца… Она запихает его засранцу во все возможные отверстия, а потом от всей души проклянёт. Ещё и кровью своей закрепит, чтобы наверняка подох в муках. Руки ведьмы — важная составляющая колдовства. Кто-то ошибочно полагает, что во времена войны инквизиторов и ведьм последним отсекали головы. Вот только правда была гораздо страшнее — ведьмам отрубали руки. Искалеченные, не имеющие возможности направлять потоки энергии, они медленно сходили с ума. Участь намного ужаснее смерти. И пусть инквизиция не отличалась фантазией, но с лёгкостью компенсировала это жестокостью.
— Я изведу весь ваш поганый род, — яростно шипел Калеб. — Ты — такая же тварь, как и твоя бабка! Наглая, самовлюбленная. Кичишься своей силой, а кроме неё ничего за душой нет! Сдохнешь здесь в муках, а потом и мамаша твоя.
— Да что ты знаешь? — Лия покачала головой, брезгливо смотря на пленителя.
— Побольше тебя. Никогда не задумывалась о том, что стало с твоёй тётей после того, как её вышвырнули из дома?
— Её отдали в приют, — ведьма пожала плечами.
— Ты бывала в этих приютах? — лицо Калеба стало нечитаемым. — Видела, как живут дети, от которых отказались? И почему?! Потому что Богиня не наградили даром? Эта империя прогнила насквозь, — процедил мужчина сквозь сжатые зубы.
Лия молча смотрела в ответ. Она и без этого знала, что мир полон несправедливости. Вот только похищая ведьм и стравливая между собой власть имущих, систему не перекроить.
— Ни ты, ни твоя мать — вы не задумывались о том, что можно разыскать родную кровь? Жили и горя не знали в столице под крылышком советника. Хорошо было не знать нужды и голода, да? А та девочка росла в приюте. Одна. Мёрзла зимой, носила обноски и питалась непонятно чем.
— Претензии можешь отправить в императорский совет. Казна регулярно выделяет средства на содержание приютов, — холодно ответила ведьма.
— Пасть закрой, мразь, и слушай. Хотя бы знать будешь, почему подохнешь здесь.
— Это что, злодейский монолог? Как в книгах? — присвистнула Лия.
— Думаешь, я зло?
— А нет?!
— Я изменю эту систему. Сломаю то, что есть, и построю лучший мир, где никто не выкинет ребёнка из дома.
— Да какое тебе дело до этих детей! Тебя-то в приют не сдавали, у тебя есть дар! — рявкнула ведьма.
— Мне есть дело! Это моя мать! — заорал в ответ Калеб.
Если бы Лия не сидела, то точно рухнула бы на пол. Разум отказывался принимать изменившуюся реальность.
— Удивлена?! Дар может наследоваться через поколения, но никого это не интересует. Моя мать вышла из приюта и уже несла в себе болезнь. Бедная жизнь, тяжелая работа, пьющий муж. А ведь она должна была стать наследницей династии. Она — первенец! А в итоге умерла от болезни, которую можно было бы вылечить, будь у нас деньги.
— Ты что, мой родственник?! — она ошалело уставилась на Калеба. В это просто не верилось. Они не были похожи. Разве что волосы у него были такие же чёрные и кудрявые, как у неё… Но мало ли на свете кучерявых брюнетов, не все же родственники!
— Да ты сегодня как-то туго соображаешь, — мужчина покачал головой. — Я тебя так сильно приложил?
— Отойди от меня, извращенец! — голос предательски срывался. Как он мог?! Ладно она, но он ведь знал, что тащит в постель родственницу. Вся та «любовь» была игрой с самого начала. Способом подобраться ближе и нанести удар. Втоптать её в грязь, чтобы что? — Это что, была месть? Месть мне за то, к чему я не имею отношения?!
— О! Начинаешь соображать, — Калеб улыбнулся окровавленными губами. — Ничего не поделаешь, наша милая бабуля померла раньше, чем я до неё добрался. А вот местный ковен с их порядками изводить было приятно. Все эти зазнавшиеся холёные рожи, пекущиеся о чистоте крови и одарённых наследниках, скоро умоются кровью, а их отродья будут ползать у меня в ногах, умоляя дать им немного пепла. Я втопчу эту систему в подземные чертоги Темнейшего, но ты этого уже не увидишь. Увы, чтобы расцвёл прекрасный сад, сперва нужно выкорчевать сорняки.
— Выговорился? Полегчало?— Эдвард, вероятно, заскучал, раз подошел к ним и вмешался в разговор.
— Да не особо, — счастливым Калеб точно не выглядел, размазывая всё ещё текущую из носа кровь ладонью.
— А я ведь предлагал сотрудничать. Мы могли бы договориться, быть полезны друг другу. Ты ещё можешь передумать. Даю последний шанс, — полковник провёл ладонью по её щеке, но отдёрнул руку, напоровшись на полный ненависти взгляд.
— Не в этой жизни, — огрызнулась Лия.
— Жаль, но что поделаешь, — Аспис наклонился, собирая с пола её волосы.
— Да, пока кровь не остановилась. Придержи-ка её.
Сердце, казалось, подпрыгнуло к самому горлу, а потом ухнуло вниз, оставив в груди пугающее ощущение пустоты. Аспис сунул локоны в карман и положил руки ей на плечи. Калеб дёрнул платье. Треск ткани словно оглушил. Звуки стали глухими, а кровь
