Проклятое кольцо: связанная с демоном (СИ) - Эва Кертис
В следующее мгновение в комнату ворвались родители. Мама была раскрасневшаяся, как девчонка. Она настороженно смотрела на отца. Зато тот выглядел весьма довольным собой. Сдаётся мне, процесс примирения запущен. Только вот мама, кажется, совершенно не ожидала, что вместе со мной на её голову свалится еще один груз в виде отца.
— Мама…, — бабушка приподняла одну бровь, так же, как и я, догадываясь о происхождении румянца на щеках дочери.
— Мы с Габи всего лишь разговаривали, Мелодия, — мягко улыбнулась пожилая женщина. — Ты думала, что я её уже на тренировки отправляю? А вот чем занимались вы двое — уже более интересный вопрос. Анвар, мне кажется, с твоей рубашкой что-то не так. Или это мода новая?
Папа опустил взгляд вниз. Так же, как и у мамы его щеки окрасились румянцем, чем весьма повеселил нас с бабушкой.
— Локмус, ты можешь более тщательно следить за тем, как одеваешься? — поддела его мама.
— Любимая, когда я рядом с тобой, то в беспорядке находятся не только мои мысли. Да и потом рубашка — это следствие твоей тоски. Ты так торопилась мне её показ… — мама не дала ему договорить. Она в один прыжок подскочила к нему и прикрыла рот ладошкой, что-то яростно зашептав.
Бабушка снова повернулась ко мне:
— Отдыхай, родная. И прости меня, если сможешь. Мне не хватало моей попрыгуньи, — было так сладко снова чувствовать ее уверенные объятия. — Как отдохнешь немного, мы обязательно поговорим, — поднявшись с моей кровати, она направилась к тому месту, где стояли родители. — Дети! Страсть — это прекрасно. Но у вас ещё будет время, чтобы сделать мне внука. А пока оставьте свои объятия и уделите время дочери.
— Госпожа Нора, так мы уже работаем…, — не удержался, было, папа, но был нагло перебит.
— Пока что ты только пустозвонишь, Локмус, — откинувшись на подушку, я громко хохотала над смущёнными родителями.
В ту же секунду, как за бабушкой закрылась дверь, папа взял маму за руку и потянул её к моей кровати. Это было странно видеть их вместе. Я даже мечтать не смела снова когда-нибудь их видеть вместе. Между ними чувствовалась скованность. Возможно, они прояснили ещё не все вопросы. Но та искра, то тепло, которое было основанием их любви, ощущались как никогда явно. Мама опустилась на краешек матраса, не сводя с меня глаз.
— Когда я приходила к тебе во снах, то видела свою малышку несколько иначе. Ты так выросла, доченька. Уже совсем взрослая леди.
Комок мешал говорить. Да, мне было горько за прошлое, за так рано утраченное детство. Но разве прошлое может довлеть над настоящим? Разве можно позволять обидам отнимать близких людей? Иногда обстоятельства, люди, окружающие нас, сильнее. И нам не остается ничего, как покориться. Я не хотела растрачивать себя на пустые эмоции, которые могли только
снова всё разрушить.
Мамины руки — это самое надежное пристанище для любого ребенка. И неважно, какого он возраста. Слезы ручьем хлынули из глаз. Я почувствовала, как теперь уже мы с мамой вдвоем оказались в стальных объятиях отца. Я, наконец, снова обрела родителей. Я снова была той девочкой на поляне, которую высоко-высоко подкидывал папа под обеспокоенные мамины взгляды. Они гладили меня, шепча при этом что-то успокоительное. Они были рядом. Всё остальное я переживу.
— Ну, хватит, девочки. А то затопите бабушку, потом ещё ворчание выслушивать, что с потолка теперь капает. Я не собираюсь ей тут крышу менять, — мы с мамой прыснули сквозь слезы. «Любовь» бабушки и папы была очередным поводом посмеяться.
— Как я здесь оказалась?
— Вы. Девочки тоже здесь. Они не пострадали при нападении. Поэтому пока что…, — мама на минуту замолчала. — Сейчас они со своими родными.
Я знала! Знала, что не все тогда погибли. Закрыв глаза от облегчения, я произнесла молитву Великой.
— Мам, почему вы не забрали всех с собой? Почему ушли одни?
— Мы не смогли, доченька. Бабушку уже тогда не все любили из-за сложного характера. Она всегда говорила истину в лицо. А честность люди не любят. Когда мы стали предупреждать людей о будущем нападении, нас чуть ли не камнями закидали, велев молчать. А Старейшина вообще пригрозил выгнать из деревни. Ты была ещё маленькая. Я не могла так рисковать.
— А я? Почему ты оставила в том доме меня? Я же вижу, что ты меня любишь, — да. Это было детское желание воочию услышать заветные слова от родного человека.
— Люблю. Безусловно, люблю. Я не успела, Габи. Когда ринулась к тебе в комнату, понимая, что бабушка создает портал, она просто спеленала меня заклинанием и кинула в него. А здесь… Отсюда я уже не могла выбраться, пока не раскачала свои способности до максимума. Тогда уж она не могла диктовать, что мне делать.
— Она сказала, что жалеет о том принятом решении.
Мама опустила глаза на наши сомкнутые руки.
— Жалеет. Не было ни дня, чтобы мы не говорили о тебе. Поэтому и являлись во снах. Чтобы направить в нужный момент. Бабушку посещали видения о твоей судьбе. Как она сказала, так было предначертано.
Позже я обязательно все узнаю. Бабушка сама сказала, что мы поговорим. Ответы уже близко.
Откинувшись на руках, я лукаво улыбнулась:
— Великое примирение состоялось? Я почему-то думала, что он долго будет ходить вокруг да около.
— Габи!
— Дочь, перед твоим отцом мама устоять
