Чужой престол - Анна Шнайдер
В отличие от эмоций Роланда, которые всегда словно били её кулаком в солнечное сплетение, заставляя замирать и задерживать дыхание, эмоции Огдена оказались более прохладными. Но тем не менее они были на удивление приятными, и Анастасия осознала, что король ей симпатизирует. Она-то думала, он совсем ничего к ней не чувствует! Но, нет, то, что она ощутила, нельзя было назвать словом «ничего». Что-то определённо есть. Неяркое и не столь страстное, как у Роланда, — просто тёплое и мягкое, словно шерстяной платок, в который заворачиваешься, чтобы согреться.
Неожиданно.
— Да, — пробормотала Анастасия, поставив щит обратно. Она пока не могла понять, что думает по поводу эмоций Огдена, но неприятно ей точно не было. — В том числе и по этой причине я решила попросить вас позволить мне присутствовать на заседаниях комиссий. Вдруг это поможет мне принять решение.
— О-о-о, — Огден забавно закатил глаза, — тогда вас точно нельзя пускать на совещания с министерством финансов. После них бросить всё и умчаться подальше хочется даже канцлеру.
Анастасия засмеялась.
— Договорились, на совещания с финансистами я точно не пойду.
Роланд
Поступок Анастасии удивил его до крайности — подобного от принцессы, которая не испытывала любви к государственным делам, Роланд не ожидал. Допустим, она желает таким образом больше узнать об Альтаке, понять, что её ждёт, если она согласится выйти замуж за Огдена, — да, такой вариант возможен, однако выбранный метод напоминал принципы воспитания Роланда королём Фредериком. Острая и радикальная ситуация, которая потребует от Анастасии мобилизации всех внутренних ресурсов, — вот чем это было. Зачем так издеваться над собой?
Направляясь вечером того же дня к принцессе, Роланд собирался поговорить с ней именно об этом. Огдену-то безразлично — ясное дело, он Анастасии не отказал, разрешил приходить на совещания. Но Фокс беспокоился, что принцесса слишком много на себя берёт. Она и так находится в постоянном напряжении, в малознакомой обстановке, среди чужих людей, — не нужно добавлять себе стресса.
За прошедшую с момента приезда Анастасии неделю Роланд был у девушки всего трижды, считая первый вечер, — старался не частить, отговариваясь делами, что отчасти было правдой. Хотя в это время он обычно уже освобождался, чтобы потратить несколько часов на собственные нужды — наведаться в город, погулять или даже просто посидеть в кресле с какой-нибудь развлекательной книгой. Но принцессе об этом знать не обязательно, дела — значит, дела.
Честно говоря, в один из походов в город, точнее, в бордель, канцлер надеялся, что после пары часов, проведённых с красивой женщиной, он начнёт воспринимать Анастасию спокойнее и проще. Всё же он давно не отвлекался подобным образом — это могло повлиять на остроту чувств. Но, увы, не сработало, всё осталось по-прежнему. Наоборот, даже хуже стало — словно ты рассчитывал на глоток чистой воды, а тебе подсунули грязь из ближайшей лужи.
Выбравшись из люка, Роланд обнаружил Анастасию сидящей на полу, как и в прошлые разы, когда он к ней приходил. Увидев канцлера, принцесса улыбнулась, слегка порозовев, и её взгляд наполнился искренней теплотой.
— Так я и думала, что вы придёте, чтобы меня поругать.
— Ругать не собираюсь, — покачал головой Фокс, привычно садясь напротив. Другая на месте Анастасии давно приказала бы принести в спальню стулья, не заботясь об объяснении причин, но принцессе, по-видимому, гораздо больше нравилось сидеть на полу. Да и в целом, как Роланд уже понял, Анастасия не гнушалась нарушать правила. — Просто хотел обсудить с вами то, о чём мы говорили за обедом. Наверное, Огден уже был у вас и дал разрешение на посещение совещаний?
— Да, верно.
— Вы уверены, что действительно желаете этим заниматься? Даже если использовать выборочный подход и приходить не на все заседания, а на пару-тройку — это окажется тяжело для вас, Анастасия. Я понимаю, чем вы руководствовались, когда объявляли свою просьбу, но всё же…
— И чем же я руководствовалась? — уточнила принцесса, неожиданно покраснев сильнее, и Роланд отчего-то почувствовал жар в груди. Анастасия будто сделала ему какой-то намёк, который он никак не мог осознать до конца… или не хотел осознавать?
— Вы — ответственная девушка, ваше высочество, — произнёс канцлер будто через силу, — поэтому желаете познакомиться с Альтакой как можно лучше, прежде чем принять решение по поводу брака с Огденом. Это похвально, но способ вы выбрали излишне затратный. Возможно, лучше будет нанять вам преподавателей? Я могу договориться, чтобы пару раз в неделю приходили лучшие преподаватели, обучали вас и истории, и нашей экономике…
— Будет совсем не то, — возразила принцесса, качнув головой. — Согласна, что менее затратно в плане моих ресурсов и сил, но и менее доходчиво. И не так интересно. Куда любопытнее знакомиться с проблемами страны с практической точки зрения. По крайней мере, так всегда говорил мой дядя, император Арен.
— Я, пожалуй, с ним соглашусь, но…
— Довольно спорить, канцлер, — решительно, но мягко закончила этот диалог Анастасия. — Я не передумаю. И справлюсь, не такой уж я и нежный цветочек, как вы думаете. Слышали когда-нибудь про северные белые розы?
— М-м-м, — Роланд задумался, — не припоминаю.
— Они кажутся очень нежными, — объяснила принцесса, улыбнувшись. — У них такие мягкие лепестки, которые по цвету сливаются со снегом, и тонкий чёрный стебель. Когда дует ветер, эти цветы трепещут и кажется, будто он сейчас вырвет их с корнем. Но этого не происходит, потому что корни у северных роз очень глубокие и ветвистые, мощные — не как у цветка, скорее, как у дерева. А если попытаться схватить розу за стебель, из него неожиданно вылезут шипы, тонкие и острые, как иглы. Без перчаток из драконовой кожи к таким цветам не стоит даже подходить.
— Хм, — засмеялся Роланд, наслаждаясь представленной принцессой ассоциацией, — значит, я подобрал к вам верные перчатки?
— Нет, — Анастасия вдруг опустила глаза и произнесла намного тише, чем говорила до этого момента: — Вы их вообще не надевали. А я не стала выставлять свои колючки. Так же честно, разве нет? Если нет стремления обижать, то и колючки не нужны.
Роланду стало немного тошно. Он, разумеется, не желал обижать Анастасию, но…
То, что говорила в тот вечер Каролина, никак не выходило у канцлера из головы. Он старался забыть, не думать, не рассуждать —
